Казнь

– Именно! – подхватил Полозов, тряхнув головою. – И, чтобы вам веселее было, я дам вам десять копеек, ну пятнадцать за каждую строчку! – он снял очки и с лучезарной улыбкой взглянул на Николая. – Милушка мой, пятнадцать копеек.

– Что же я напишу вам? Я ничего не знаю, никуда не выхожу, никого не вижу.

– Душечка, что хотите! Фантазию, так что‑нибудь, стихи, рассказ, свои впечатления.

– Фурор! – усмехнулся Долинин. – Подписать: «Июль. Местный острог»? Лишних тысяча нумеров по пятаку. Так?

– Так, так! Усиленная подписка. Смерть» Газете»! – Полозов встал и нежно взял Николая за руки. – Так вы согласны, милушка? А?

Николай молчал. Полозов сделал грустную мину.

– Вы, дорогой, моя надежда. Степан Иванович изменил. Обещался мне одному, пишет и в» Газету»…

– Вы ему отказали?

– Разве можно? – Полозов развел руками. – Эта гадина Стремлев только рад будет, а мне убыток. Потом, тогда другое дело, но теперь… Милушка!

– Многоуважаемый Николай Петрович! – вдруг раздался с порога крикливый голос, при звуке которой Полозов отскочил от Николая, как резиновый мяч, и грозно нахмурился.

В камеру, семеня ногами, вбежал Стремлев, но при виде Полозова запнулся сразу и остановился, не добежав до Николая. Лицо его исказилось язвительной улыбкой.

– Вот – с как, уже пролезли? Бойко! – сказал он Полозову, забыв о Николае.

Полозов грозно сверкнул очами и сказал:

– Николай Петрович старинный мой сотрудник. У меня не хватило бы наглости лезть к постороннему человеку!

– Хе – хе – хе, – язвительно заметил Стремлев, – скажите: «благородство»! Вас, сколько я знаю, никогда раньше не трогало несчастие ближнего. Вы на них только спекулировать можете…

– Однако я чужих сотрудников к себе не переманиваю!

– Хуже – с! – ответил Стремлев, хлопая себя руками по бедрам. – Вы у своих выманиваете сведения и печатаете будто от себя.

– На строках не обсчитываю, – волнуясь, не отступал Полозов.

– Ах, скажите! А несчастному корректору три часа учли?

– Подписчиков не ворую…

– А кто ворует? Позвольте узнать?

Стремлев, как петух, подбежал к Полозову и смотрел на него в упор сверкающими выпуклыми глазами. Полозов отодвинулся.

– Вы сами знаете, кто у Антипова за три рубля адреса купил, – ответил он, – я такой подлости никогда не допущу.

– Хе! – заволновался Стремлев. – Вы хуже, вы статьи из набора к себе берете, вы в прошлом году с подписным листом по домам ходили, вы!.. – взвизгнул Стремлев, прыгая и ударяя себя по бедрам.

– Ну, вы! – Полозов сделал угрожающий жест рукой, но в эту минуту в камеру вошел Яков Долинин.

– Брат! – обрадовался Николай.

Стремлев и Полозов наперегонки бросились здороваться с его братом, искоса бросая друг на друга злобные взгляды.

Николай с улыбкой обратился к ним.

– Простите, – сказал он, – ко мне пришел брат, и мы будем говорить о деле.

– Ну, ну, ну, – добродушно ответил Полозов, – я понимаю, мой друг, вполне! До свиданья покуда. Так я надеюсь? – прибавил он, пожимая Николаю руку с видом заговорщика.

Стремлев, вздохнув, тоже подошел к Николаю.

– Жалею, что зашел в столь неурочный час. Надеюсь, что в следующий… вы еще не дали слова? – он так же таинственно пожал Николаю руку и вышел, бросив презрительный взгляд на Полозова.

– Зачем они были? – спросил Яков, когда оба представителя местной печати скрылись.

Николай махнул рукой.

– Просили фельетон. Вот если бы петербургские так искали моего сотрудничества! – усмехнулся он, но лицо его тотчас приняло озабоченное выражение. – Ну, что она?

– Весенина не было, и письма я не получал, – ответил Яков.

Николай опустил голову.

– Закатилась звезда моя! – печально сказал он. – Знаешь ли, все эти дни и ночи я твержу одно: «Душа моя болит и тоскует… Милая, где ты?«не знаю, откуда это? Свое или чужое? Но в этих словах мое настроение.

Он сел на постель. Яков придвинулся к нему и, положив на его колено руку, ласково сказал:

– Зато я тебя обрадую!

– Чем? – Николай поднял голову.

– Вероятно, завтра тебя освободят.

– Ты шутишь? – Николай вскочил на ноги, снова сел и, схватив руку Якова, впился в него глазами. – Правда?

Яков радостно кивнул ему.

– Как? – Николай дрожал, как в лихорадке.

Яков на миг отвернулся, чтобы скрыть свое волнение, и потом заговорил:

– Помнишь, ты сказал мне про нищую с ребенком, что проводила тебя? (Николай кивнул.) Ну, я нашел ее! После этого я был у Гурьева, а сегодня ее допрашивают. Гурьев сказал, что он ни минуты не думал, что ты виновен…

– Брат, брат! – воскликнул Николай и, вскочив, обнял его. Грудь его вздымалась от волнения, он чувствовал, как спазмы сжимают ему горло.

– Как мне благодарить тебя!

– Не меня, – ответил Яков, – а одного человека. Ты потом сходишь к нему. Он мне и эту бабу сыскал, и, кажется, на убийцу набрел! Я обещал ему, что ты поможешь в открытии его!

– Все сделаю! – горячо ответил Николай. – Так завтра?

– Вероятно, – сказал Яков.