Казнь короля Карла I. Жертва Великого мятежа: суд над монархом и его смерть. 1647–1649

Вместо создания новой базы для верховенства закона армия оккупировала Лондон. Вместо избрания нового парламента на более широкой основе армия, используя неприкрытую военную силу, очистила палату общин, арестовав членов умеренной партии пресвитерианцев, которые выступали против плана устроить суд над королем. Чтобы действовать по закону, Кромвель нуждался в согласии палаты лордов. И хотя на заседаниях палаты лордов главенствовали люди, поставившие на кон свои земли и жизни в борьбе с королем, лорды отказались одобрить план суда над пленным королем. Суд, назначенный марионетками из оставшихся представителей палаты общин, имел так мало общего с законностью, что многие выбранные судьи отказались в нем участвовать.

Командующий армией лорд Ферфакс был в числе тех, кто не стал судить короля. Он до последнего верил – или делал вид, что верит, – что Кромвель и его полковники лишь оказывают давление на короля. Ферфакс просто умыл руки в этом деле. Когда на заседании суда его председатель сказал, что суд действует от имени народа Англии, женщина в маске на галерке крикнула: «Ни от половины, ни от четверти народа Англии! Оливер Кромвель предатель!» Этот голос принадлежал леди Ферфакс, жене командующего войском Кромвеля.

От чьего же имени и по какому праву действовал суд? На этом пункте и сосредоточилась ответная атака короля. Было известно, что король испытывает затруднения в речи, и поэтому никто не ожидал, что он будет активно вмешиваться в судебный процесс над собой же. У него не было адвоката, но он сказал: «Я разбираюсь в законе так же, как и любой джентльмен в Англии» – и доказал это. Он ни разу не попал в ловушку, пытаясь опровергнуть обвинения по существу, выдвинутые против него, а просто отрицал юрисдикцию суда и под свой отказ подвел такие общие основания: «Именно свободу народа Англии я и отстаиваю». Он утверждал, что если незаконный суд судит его, короля, то ни один подданный не будет в безопасности перед произволом правительства. Когда ему сказали признать, что он находится «перед судом правосудия», Карл ответил, криво усмехнувшись: «Я вижу, что передо мной сила».

Кто-то из отобранных судей заколебался, но Кромвель и еще 58 человек подписали смертный приговор, переданный трем офицерам – один из них, подполковник Геркулес Ханкс, сомневался в законности суда, – которые в последний момент ненадолго задержали казнь.

Король был по-своему так же религиозен, как и Оливер Кромвель, и легенда о его праведных приготовлениях к смерти – не выдумка сторонников Стюарта. Он считал, что его казнь – это божественное наказание за его слабость, когда задолго до этого он дал свое молчаливое согласие на требование парламента казнить своего министра – графа Страффорда. Представление Карла о «божественном праве» не исключало чувство его собственной погрешимости.

Сцена прощания короля со своими двумя младшими детьми нигде не была описана лучше, чем в сдержанном тексте мисс Веджвуд. Его тринадцатилетняя дочь Елизавета написала, что он сказал ей, что «простил всех своих врагов и надеется, что и Бог простит их, и велел нам и всем остальным моим братьям и сестрам простить их». И в конце добавила: «Потом он наказал нам всем простить этих людей, но никогда не доверять им».

Эту последнюю мысль он высказал более четко восьмилетнему герцогу Глостеру. Посадив своего самого младшего сына себе на колени, король сказал: «Они отрубят мне голову и, наверное, сделают тебя королем, но помни, что я тебе говорю: ты не должен быть королем, пока живы твои братья Карл и Яков, потому что они отрубят голову твоим братьям (когда схватят их), да и тебе тоже в конце концов. Поэтому я заклинаю тебя: не позволяй им сделать себя королем». Мальчик твердо ответил: «Сначала меня разорвут на куски».

Как пишет выдающийся историк А.Л. Роуз в введении к этой книге, гражданская война была борьбой за власть. Но еще больше она была борьбой за ограничения и этическую основу власти. Когда король готовился к смерти, его несостоятельность повлияла на развитие «должного процесса», в понимание того, что в политике есть нечто большее, чем элементарные целесообразность, возможность и воля сильнейшего.

Карл просто не знал, как изменить – не уничтожая – конституцию государства, которое он унаследовал. Те, кто живет тремястами годами позже, извлекают выгоду из некоторого, но, наверное, недостаточного прогресса в этом вопросе.

Введение

Суд над Карлом I и его казнь являются самыми драматическими событиями в истории Англии. Г-жа Веджвуд представляет нам драму со всей лаконичностью, которая производит еще более сильное впечатление своей сдержанностью, и с тем редчайшим шекспировским качеством – полной справедливостью разума. Ее история читается как драма.

Кратко упомяну, что предшествовало освещаемому событию, и расскажу, что стало его следствием.