Казнь Мира. Книга первая (СИ)

— Тогда хоть сядь рядом, — капитан, не выпуская карт, магическим жестом придвинул к столу ещё один стул. Фео спорить не стал, поймав себя на мысли, что хочет быть рядом с командой хоть символически.

— Мне сказали, твоя фамилия Квенъяр. Видимо, твой род получил имя на заре человечества.

Капитан спросил непринуждённо, а Фео не знал, что ответить. Он никогда не интересовался семьёй Гиддеона и его родословной.

— Что молчишь?

— Я просто… — Фео поймал на себе понимающий взгляд капитана и осёкся. Оправдания не нужны, врагов здесь нет.

— Эх, древние дни, — сказал один из матросов, откидываясь на спинку стула. — Кажется, будто вчера объявили, что появился ещё один народ.

— После воцарения Аватара уже ничто не удивляло, — ответил другой, единственный из всех черноволосый.

— Вы помните воцарение Аватара? — спросил Фео у последнего, стараясь скрыть холод в голосе. Понимал, что вряд ли Ситинхэ рассказала о том, кто угрожает Живущим на Земле.

— Помню. И Казнь Мира помню. Как наш лес трещал в огне и рыдал от боли. Как кровью залил мою родину предатель Сагарис. Всё помню. Такое не забывается, хоть десять тысяч лет пройдёт, — тяжело вздыхая, ответил черноволосый.

— А раньше ещё небо над нами стонало и вспыхивало. Каждый день мог быть последним, и мы не знали, кому молиться, чтоб Аберон устоял и не рухнул на нас. Когда Аватар появился, всё прекратилось. Больше не наползала Тьма из космоса, больше никто не боялся. Демоны все убежали в пустыню Амала, а кто вылезал — уничтожался мгновенно. Две тысячи лет мы процветали, пока…

Тут капитан остановился, с тревогой глядя на Фео, и он отвечал таким же взглядом. Всё веселье улетучилось.

— Я понимаю, что значил для вас Аватар, — решился-таки заговорить Фео в затянувшейся тишине. — И вы — все пробудившиеся тогда народы — для него много значили. Но не люди.

— Какими бы ни были прошлые заслуги Аватара, последнее, что он сделал — преступление, и наказание за него справедливое, — рассудил капитан.

Черноволосый матрос только вздохнул и молча ушёл.

— Бери его карты, хорошо разыграешь! — Гилтиан, улыбаясь, подвинул их к Фео, но тот тоже покинул сборище. Снова нуждался в тишине и тусклом свете одинокой светлячковой лампы в каюте.

Поступок черноволосого эльфа Фео мог понять, но задор Гилтиана, когда речь идёт о таких вещах… Князю, должно быть, они далеки. Ни Казнь Мира, ни чума вкупе с разбитым Зеркалом его не коснулись. Даже сейчас он воюет для себя, потому что сам захотел. Думает, что в весёлую игру играет наподобие той, карточной.

— Ты за весь мир решил скорбеть?

В дверном проёме стоял Гилтиан, уже посуровевший. Фео вежливо попросил князя оставить его одного, ведь человек нуждается в ночном сне.

— Ты уже спал. Я видел. Хочешь быть затворником как Лу Тенгру, когда вокруг ещё есть жизнь?

–Ты правда не понимаешь? — не выдержал Фео. — Хорошо видишь только карты под чужим носом?!

Гилтиан вместо того, чтобы продолжить перепалку или просто уйти, зашёл и сел рядом с Фео.

— Тогда покажи мне.

Тысячи язвительных ответов, оскорблений, проклятий сгинули, не успев обрести форму. Фео только с удивлением смотрел на князя, читал на лице искреннее желание всё понять.

— То, что видел твой император. Падение Каталиса, — Фео достал Осколок и произнёс заклинание.

Боли не было. Возможно, страх за Эдельвейс притупил прошлое горе, возможно, понимание, что всё уже прошло. Как быстро бы не бежал Фео из настоящего, он не поймает миг гибели отца.

— Прости, — сказал Гилтиан, когда видение оборвалось. — Наверное, я действительно слепой или просто глупый. Ведь ты пришёл из Каталиса. Я мог догадаться.

Фео не отвечал, только крутил в пальцах Осколок, думая о вечных эльфах, знавших другого Аватара.

— Ты, наверное, думаешь, что я не понимаю, во что ввязался. Что такой, как я, может знать о смерти? Но я знаю. Моего брата Лёдо убили демоны. В эльфийской крепости, в ту самую эпоху мира, пока Аватар царил на Земле. Я тогда понял, что защищаться нужно уметь самому, не надеясь ни на кого. Был усерден в звёздной магии, и двадцать лёт я не давал себе отдыха от тренировок, пока не освоил все возможности света.

— Даже звездопад? — устало поинтересовался Фео, не из любопытства, а для поддержания разговора. На настоящий интерес сил не хватало.

— Даже его. Нельзя быть воином, сидя в скорлупе. Нельзя стать героем, только воображая подвиги. Эльфам дана сила вести войну с Тьмой, и я иду на эту войну, где моя сила может помочь.

«Чем-то он похож на Ратибора, — подумал Фео, глядя на Гилтиана. — Лишь бы судьба была к нему милосерднее».

— Это что, тёплый кристалл? — вдруг спросил князь.

Действительно, из-за ворота вылез и подарок Эдельвейс, спутавшись своим шнурком со шнурком чехла для Осколка. Фео всё теперь предпочитал носить на шее.

— Император, похоже, после случившегося всё готов простить своей дочери. Что ж, северные ночи холодные, грейся.