Казнь на Вестминстерском мосту

Моя дражайшая Шарлотта!

Ну и путешествие! Оно было ужасно долгим и ужасно шумным. Некая мадам Шарль из Парижа говорила не умолкая и ржала, как испуганная лошадь. Только бы больше не слышать ее голос! Я так устала, я была такая грязная, что когда я добралась сюда, я едва не макала. В темноте меня довезли до гостиницы, и я мечтала только об одном: смыть с себя сажу и копоть, прежде чем лечь в постель, и спать целую неделю.

Но наступило утро, и оно было волшебным! Я открыла глаза и увидела, как блики света складываются в затейливый узор и скользят по изысканному потолку.

А потом я услышала красивейший на земле звук — мужской голос, просто ангельский, он плыл в утреннем воздухе и даже, кажется, повторялся эхом.

Я подскочила, забыв, что я в ночной сорочке, что у меня растрепаны волосы, ни капельки не заботясь о там, как я выгляжу или что подумает обо мне Джек, и побежала к большому окну в толстенной, почти в два фута, стене и выглянула.

Вода! Шарлотта, вода была повсюду! Зеленая и похожая на зеркало, она плескалась под самой стеной. Если бы я высунулась чуть дальше, то упала бы в воду, а до нее не больше десяти футов! А узор из света, что я увидела на потолке, — это были отблески от ряби на воде.

Певший мужчина, стройный, как кипарис, стоял в лодке и греб то ли шестом, то ли веслом, я так и не поняла. Его тело изгибалось, когда лодка качалась, и он пел, охваченный искренней радостью, приветствуя прекрасный день. Джек говорит, что он поет за деньги от туристов, но я отказываюсь верить ему. Я бы тоже пела от радости, если бы таким же сияющим утром плыла по каналу.

Напротив нас стоит дворец из мрамора, честное слово! Мы покатались в лодке — они здесь называются гондолами — и проплывали мимо церкви Санта-Мария-делла-Салюте. Шарлотта, ты даже в мечтах не видела такой красоты! Кажется, будто она плывет по морю, как видение. Белый мрамор на фоне синего неба, и воды, и золотистого солнца. Здесь совершенно другой свет, он как бы прозрачнее, да и солнце другое.

Мне нравится, как звучит итальянский язык, он очень музыкальный. Я предпочитаю его французскому, хотя не понимаю ни слова.

Но запах! О боже, он здесь тоже совсем другой и ужасно тяжелый. Но, клянусь, я не позволю ему испортить мне удовольствие. Думаю, я привыкаю к нему, так как перестаю замечать.

Мне понадобилось какое-то время и на то, чтобы привыкнуть к еде, а еще я ужасно устала ходить все время в одном и там же, но я не могу постоянно носить вещи в прачечную, да и качество стирки здесь далеко от желаемого!

Я уже купила несколько картин — одну для тебя, одну для Томаса, одну для мамы и две себе, потому что я хочу навсегда запомнить все это.

Я очень соскучилась по тебе, несмотря на массу впечатлений и на то, что рядом Джек, такой милый и заботливый. Так как я не знаю, где окажусь в следующий раз, или когда, или как скоро письма доберутся до меня, я не могу дать тебе адрес, куда ты могла бы писать мне. Мне остается с нетерпением ждать, когда я вернусь дамой и увижусь с тобой, и тогда ты все мне расскажешь. Горю желанием услышать, чем ты занималась, о чем думала, что чувствовала — и что узнала.

Передай от меня привет Томасу и детям. Я, естественно, отдельно написала маме и Эдварду. И не ввязывайся в авантюры без меня.

Твоя любящая сестра Эмили