Казна Кальвадоса (СИ)

         Долгое время Борис и Павел шли в сплошной темноте, ориентируясь по светлякам на стенах  и еле приметному синему свету, лившемуся впереди. По сдерживаемому рыканью и шороху они догадывались,  львы двигались сзади.

         Борис и Павел вышли к подземному озеру. Густой запах сероводорода ещё сильнее наполнил душный  бедный кислородом воздух. Пузыри на поверхности воды вздымались, играя багрецом, набирая силу в пробудившихся катаклизмах.   Вулкан дышал. Почва под ногами наполнялась неустойчивостью, как в весеннем ледоходе при переправе через реку. Веяло жаром. Чрезмерное тепло наполняло мышцы. Чтобы не ожечь гортань , приходилось прикрывать рот.

         Борис и Павел стояли на площадке, откуда открывался редкий световой эффект. Фигуры людей множились, количество булькающих гейзеров разрасталось неисчислимо. Львы и пантеры соединялись  в зыбкие колеблющееся стада. Уродливые очертания страусов расплывались в бесплотных чудовищ, качавших клювами – ножницами на нитчатых стеблях шей.

         Павел оступился. Сухой красный камень скользнул вниз. Камень собрал осыпь. Сыпучий шум наполнил пещеру, отразился кратным эхо, будто полчища габонских гадюк зашипели разом. Перепуганный, промчался с воем карликовый бегемот.

         Львы зарычали не таясь, без видимого страха. Они учуяли виновников беды, двух несчастных приматов, загнанных на площадку у озера. Борис поднял голову и заметил вожака выше на уступе. Слева сидели две самки. Опасность больше не сближала. Приматов следовало казнить.

- Единственное, что успокаивает, - злорадно прошептал Павел. -  Мои черви перейдут на убийц.

         Чёрная тень мелькнула в воздухе, разорвав синеву ультрафиолета. Борис дёрнул Павла в проход между скалами. Самки прыгнули за вожаком и вдруг разразились недоумённым разочарованным стоном.

         Активное движение рассеклось в миражах. Природные зеркала из водяной взвеси и особого света отразили львов. Они застыли перед собственными двойниками. Вожак поджимал лапу. Соперник напротив повторял. Лев оскалился и увидел клыки. Вожак сунул мохнатую голову за поверхность водяной взвеси и не нашёл никого. Лев ударил противника лапой и получил ответный удар. Он не почувствовал боли, но знак агрессии раззадорил его. Львы ринулись на  зеркала, мочаля лапами.

             Но кто-то и преследовал. Спотыкаясь,  Борис и Павел бежали по камням к заваленному выходу, в который ретировались люди полковника и пленники. Скопища львов, пантер и страусов неслись по стенам тенями. Люди и животные упирались в изображения, не разбирая дороги, бились о скалы и ревели от боли, бессилия и отчаяния.

         Борис, Павел, а за ними – львы и прочие животные пересекли участок, где некогда прятались за валуном Борис и его сын. Стены пещеры шатались. Падали камни, с холодной расчётливостью метя в череп. Из расселин и ширящихся  щелей проглядывала огнедышащая магма.

         Под упавший камень попала львица. Она низко стонала, издыхая. Трусливые страусы верещали и неуклюжими облаками прыгали к своду, распугивая летучих мышей.

         Закрывавшие вход в пещеру камни от новых сотрясений рассыпались, и Борис с Павлом на исходе надежды перебрались через  скальную гряду. Перед ними открылось пенящееся взморье, парящие альбатросы, копошащиеся в песке черепахи. Жизнь показалась сладостной, впереди ожидали удовольствия. Общий крик восторга объединил недавних пленников. Борис и Павел обнялись, едва успев взобраться на выступ, чтобы пропустить поспешно мчавшихся освобождённых животных.

         Радость оказалась недолгой. Охранники Родригеса, грузившие невдалеке на яхту сокровища Кида IV, заметили Бориса и Павла. Началась погоня с прыжками через ручьи магмы, бросками кусками горячей лавы.

         Бориса и Павла поймали. На их запястьях защёлкнулись наручники.  Напрасно Павел убеждал охранников, что он истинный Родригес. Над охранниками властвовал новый полковник, в предвкушении дележа добычи клевреты не были готовы ему изменить.

                                                           14

         В католическом соборе Дар-эс-Салама брачная процессия торжественно двигалась   меж потёртых,  заполненных немногочисленными молящимися скамей. Впереди шёл Родригес, в чёрном смокинге, бабочке и лакированных ботинках. Полковник сиял от счастья и предвкушаемого наслаждения долгой необременительной жизнью. Периодически он закручивал ус, оттягивая алую губу и открывая сияющий алмаз, вчера, вместо пломбы, вставленный в передний зуб. Хуанита робко держала будущего мужа под руку. Кисть и предплечье  в белой перчатке грациозно изогнулись, как шея лебедя. Лиловое платье невесты золотилось в тёплых тонах клонящегося к закату солнца. Нитка жемчуга играла на полной аппетитной шее. Хуанита казалась грустна. Она оглядывалась на Степанова и Педро, несших за ней длинный шлейф платья.