Казна Кальвадоса (СИ)

         Заметив на лежаке Степанова, Борис сразу же подошёл к нему.

- Вот рассуди нас, - сказал он, указывая на Павла.- У нас спор зашёл. Я утверждаю, что всё хорошее только за большие деньги купить можно, Павел же полагает задешево искусно устроиться.

- А всё потому, - отвечал Павел,- что когда мы вошли в Рио в ресторан, Боря не блюдо выбирал, а тут же заказал самое дорогое, а потом ел через силу.

- Не через силу, - сопротивлялся Борис. – Мне понравилось.

- Ты что действительно по цене выбираешь?-  удивился Степанов.

- Конечно. Всегда беру самое дорогое. Цена не обманет.

- Не обманула? - иронизировал Павел.

- Что отец ел? – обратился Степанов к Вите.

- Мясо грызуна преа и ящерицы тейу с яйцами жаку, два года пролежавших в извести.  Всё это - на травах, приправленных маслом денде и перцем.

         Борис глядел с гордостью.

- Вот и выпил он потом четыре кружки пива после этого перца, - сказал Павел.

- Папа много пива и без перца пьёт, - заметил Витя.

- Вы сами –то что взяли?

- Мы с Витей прошлись по каруру, - отвечал Павел.- Это такое блюдо: из бразильского растения каруру с креветками и рыбой. Дёшево и сердито.

- Что это такое, мы узнали, когда поели, - признался Витя.- В меню всё было по-португальски написано. Заказываешь, как кота в мешке.

- Но название я сразу прочёл,- насупился Павел. – Каруру. Другое дело, из чего оно состоит, действительно, мы позже узнали.

- Ладно, - сказал Степанов. – У меня тут вчера за ужином необычное знакомство состоялось.

         Степанов рассказал о столкновении со старухой, и кто она такая, со слов тапёрши.

- Помню по самолёту бабуленцию, - заметил Витя.

         У Павла и Бориса повествование Степанова не исторгло интереса. Про старуху никто из них ничего не сказал. Борис звал в бар, Павел – купаться.

        Рано утром должна была отправиться экскурсия к водопадам Игуасу. Степанов, не надеявшийся найти Кальвадоса, с отчаяния решил в ней участвовать. «Страну посмотрю, а потом домой - марш!» - думал он.

         Ночь прошла без приключений. Борис утверждал, что у них опять кто-то шуршал за дверью. Но ему нельзя было твёрдо верить, потому что вечером он выпил особенно много. Витя, неслышавший ничего, сказал, что отец «надрался до чёртиков», и если так будет продолжаться дальше, он позвонит маме.

         Удивил всех Павел. После заката на веранде зажгли огни. Приглашённый коллектив под звуки барабана, тромбона и двух гитар взялся показывать образцы бразильских танцев для расположившейся в креслах публики. Павел неожиданно поднялся на эстраду и энергично заплясал самбу. Артисты и публика ожесточённо хлопали ему. Сверкавшая белками, чёрная танцовщица в огненном платье составила пару, подбадривая Павла лихими движениями бёдер  и плеч. Борис, сосавший трубку коктейля, заметил, что не понимает, как можно так танцевать по-трезвому. Сам он, напивавшийся до бесчувствия,  пропускал  моменты, когда можно танцевать.

         Заспанных туристов погрузили в автобус и повезли в аэропорт. Моросил мелкий дождик.  Самолёт оказался маленьким, мест на двадцать. В полёте каждый рассчитывал доспать упущенное ранним подъёмом.

         Степанов проснулся оттого, что кто-то воткнул ему в бок локоть. Рядом сидел Борис, ворочавшийся  спросонья. Борис посмотрел на Степанова и вместо извинения закопался в кармане:

- Смотри, что я нашёл, - раскрыв ладонь, он показал мексиканскую монету –сентаво.

         Степанов взял монету, повертел. Луч света из иллюминатора упал на металл, отразился прямо в глаз. Степанову сделалось больно.

- Где нашёл?

- В номере, под кроватью.

- Подари мне.

- Бери. Я не коллекционирую. Сын - тоже, - Борис кивнул на спавшего Витю.

         Борис заснул. Степанову не спалось. Он вертел новенькую монету и так и эдак. Ему нужен нож или маникюрная пилка. Ни того, ни другого брать  в салон самолёта не полагалось.