Казна Кальвадоса (СИ)

         Видимость составляла не более пятидесяти ярдов. Борис вёл машину с риском для себя и товарищей по несчастью. Выступы отвесных скал неожиданно выныривали из тумана, преграждая дорогу. Борис тут же давал влево или вправо, смотря по обстоятельствам. Он летел самым опасным способом, не снижая скорости, полагаясь на собственную ловкость и чуткость руля. Два или три раза вертолёт ударялся корпусом и винтом о скалы, высекая снопы огня.

         Преследователи не отставали. Уцелевший вертолёт и присоединившаяся мощная машина Родригеса упрямо шли следом. Родригес летел выше, другая машина – почти кабиной в хвост геликоптеру путешественников. Туман мешал преследователям не меньше, чем Борису. Им тоже приходилось неистово маневрировать, избегая столкновения со скалами и друг с другом. Борта бились о камни. Извлекаемое пламя освещало крутые стены извилистого ущелья.

         Борис пытался уйти от погони на пределе возможностей. Чувство опасности  возросло до предела , зашкалило, обратясь в противоположность , ледяное спокойствие. Холодный пот бежал по лбу и щекам, заливая глаза. Борис смахивал пот с век, и крепкие руки  его направляли вертолёт вверх –вниз, вправо-влево. Зрачки расширились, глаза лихорадочно блестели, отражая работу ума. Путешественники надеялись на Бориса. Хуанита обняла Педро и Полли. Баронесса вцепилась в поручни . Слепой и дуэнья сидели на полу у колёс её инвалидной коляски.. Степанов, Володя, Рич и Павел замерли в креслах. Павел пристегнулся крест на крест, не только своим ремнём , но и от соседнего кресла. Витя стоял в кабине пилотов за спиной отца. Втайне он верил в него больше других. Пилот и штурман, забившиеся в угол, с немым ужасом следили за манёврами Бориса.

         В какой-то миг прямо по ходу вертолёта возникла отвесная скала. Доля секунды и геликоптер разбился бы в лепёшку. Борис чудом успел направить машину вниз. Скрежеща верхом пропеллера по скале, она устремилась    по тесному коридору, ведущему неизвестно куда.

         Туман совсем сгустился, в то время как гул вертолётов преследователей стал стихать. Прошло четверть часа, прежде чем путешественники уверовали, погоня отстала. Видимо, отвесная скала сбила их с толку. Они взяли вверх или в стороны, но никак не вниз.

         Сорок минут летели в сплошном тумане. Постепенно он  рассеялся. Выглянуло солнышко. Внизу показались карликовые деревья, зелёная трава, окружённое камнями скудное озерцо.

         Борис схватил за лацкан пилота:

- Сажай машину. Этого я не умею.

         Борис вывалился с кресла, вернулся в салон. Вертолётом снова управляли пилот и штурман. Парагваец-пилот огромным платком вытирал с багровой шеи пот.  Африканец-штурман нервически икал. Никто не решался сказать Борису слова.

         Когда вертолёт сел на лужайку у озера Борис вышел первым. Он сел в траву, широко расставив ноги. По его штанинам лазали ящерицы, перед лицом крутились разноцветные бабочки. Борис ничего не замечал.

         Витя, спрыгнувший с вертолёта следом за отцом, никак не мог понять, откуда у того открылись пилотные способности. С вертолёта спускали кресло с баронессой. Она опять хотела командовать. Пилот и штурман расстилали на земле карты. Надо было определить, куда они попали. Струившаяся в  межгорье заря делала участок у озера единственным ярким местом. Окрестности уже потонули во мраке надвигавшейся ночи.

         Баронесса распорядилась достать из вертолёта палатки, расположиться лагерем там, где сели, у озера. Упала глухая субтропическая ночь. Изнемогшие от усталости дети и взрослые быстро уснули, улегшись на надувные матрацы.

         Полли спала крепко, но к полуночи сон её как рукой сняло. Ей привиделся кошмар.  В который раз она переживала перипетии кораблекрушения. Полли снилось, она дрейфует на мачте, Рича нет, зубастые акулы выпрыгивают из воды , чтобы схватить её. Дельфины стараются спасти девочку, вступив  в неравную схватку с хищницами. У дельфинов нет острых акульих зубов в три ряда, они слабы. Полли знает, дельфины ослаблены, почти неделю они не могут найти планктон. Дельфины повержены, истекают кровью. Вожак дельфинов, лучший друг Полли, вынужден повернуть прочь. Его соплеменники трутся боками о бока вожака, морской водой промывая полученные в бою раны. Передними плавниками вожак смахивает набежавшие на глаза слёзы. Ему жаль Полли, но он не может помочь. Мачта трещит. Акулы всё ближе. Остался крошечный кусочек бревна, на котором сидит Полли. Хищницы подбираются к ногам, Полли тянет их к подбородку. Зубастая акула прыгает, целясь девочке в нос… Полли вскрикнула и проснулась.

         Откинув москитную сетку,  Полли соскользнула с матраца. Ногой она нащупала фонарик, подняла, не зажигая, огляделась. В палатке надлежало спать, кроме Полли, Вите, Педро и взявшейся присматривать за детьми Хуаните. Но Полли чувствовала, что в палатке никого нет. Ни от одного из спальных мест не исходило тепла, выделяемого телом человека, и ощущаемого сенситивными людьми, к которым относилась Полли.