Казна Херсонесского кургана

«Это все Джексон, жмот, экономит на мне — на одной „Приме“ держит и та бракованная, — с раздражением думал он, — сам-то цигарку без фильтра в рот не сунет, а мне все что похуже, как бичу последнему. Хотя, если честно, я на бича и канаю: небрит, одет в лохмотья, грязен и без денег».

И тут Аркаша вновь поймал себя на мысли, что он удивляется собственным рассуждениям: раньше такие явления самокритики, самобичевания собственной персоны ему были незнакомы.

В двух шагах от него валялся привлекательных размеров чинарик и он, оглянувшись по сторонам, не видит ли кто, украдкой его подобрал. Отломил фильтр и, тщательно сдув невидимую пыль с бывшего в употреблении «Мальборо», прикурил и сладко затянулся.

«И курит же кто-то такой табачок! И не так, как я, подзаборным манером, а день в день и сколько вздумается. А кто курит, да все они — рыбачки-мореманы, набитые карманы… А надо бы здесь потолктись, пострелять фирмовых сигареток, я в таком прикиде, что у солидного дяди сердце дрогнет, не откажет. Потрясу богатеньких, вон их сколько туда-сюда шастает».

Действительно, оживление на проходной, несмотря на приближение вечерних сумерек, не прекращалось. Челноками сновали взад-вперед группы мужичков разных возрастов и комплекций, но все как один добротно одетых, небрежно-вальяжных, с подчеркнутым чувством собственного достоинства. К воротам подкатила «тачка» очень иностранной марки — охранник чуть ли не отдал под козырек и быстро поднял шлагбаум. «Тачка» медленно въехала на территорию, и у Аркаши вдруг возникло незнакомое чувство классовой ненависти к буржуазии, особенно характерное для истинного люмпен-пролетария. Он уже было собрался идти к проходной на промысел, но жуткий пронзительный крик: «Ноги!», остановил его, буквально пригвоздив на месте. Кричали за забором на территории порта. Крик был коротким, как выстрел, потом на какое-то мгновение воцарилась звенящая тишина, прервавшаяся дружным топотом невесть откуда возникшей команды дюжих молодцов, рванувшей в сторону проходной. Из-за забора снова послышались отрывистые возгласы, раздался звук милицейского свистка. Завороженный, Аркаша стоял не двигаясь, инстинктивно втянув голову в плечи, и, не понимая, что же происходит, не решался что-либо предпринять. Тем временем из аварийного фургона, как горох из стручка, резво высыпалась еще одна партия отборных ребят и кинулась в «пролом» вслед за первой. На территории натужно зарычал двигатель какой-то машины, в то же время «аварийка» сорвалась с места и с ходу влетела в ворота, стала поперек, полностью перегородив их. Два «работяги», только что равнодушно взиравшие на канализационный люк, мгновенно преобразились: тут же выхватили из ремонтного ящика короткоствольные автоматы без прикладов, напоминающие израильские «Узи», шустро подлетели к щелям между воротами и стенками фургона и застыли в напряженном ожидании. Мгновение ока проходная была полностью и надежно блокирована.

«Вот так номер! Облава! Засада!» — подумал Аркаша, совершенно обалдевший от неожиданного поворота событий, невольным свидетелем которых он оказался. Лихорадочно мозгуя, он пытался определить свое отношение к ситуации — то ли «делать ноги» самому, то ли забиться в кусты и посмотреть, чем все закончится.

Шум-гам на территории порта не стихал и вдруг на его фоне Аркаша уловил тяжелое дыхание трудно бегущего человека. Бежавший вдоль забора по ту его сторону, судя по всему, остановился как раз напротив Аркаши. И действительно, мгновение спустя, точно на представлении кукольного театра, из ничего на гребне ограды возник большой черный баул с множеством блестящих молний.

«Не хватало, чтоб на башку свалился», — мелькнуло у Аркаши, и, проявив незаурядную реакцию, он мигом отпрянул вбок.

На секунду зависнув над забором, баул покачнулся и под чьим-то усилием полетел вниз. Он тяжело шмякнулся на куст жасмина и скатился прямо под ноги Аркаши. Затем на заборе показались пальцы, послышалось прерывистое кряхтенье. Беглец пытался подтянуться и перебросить тело вслед за баулом, но, видимо, не смог, сорвался, над забором лишь блеснула потная лысина и тут же скрылась. Тело плюхнулось на землю и хозяин баула, засопев, побежал дальше.

Еще через мгновение снова послышался топот и чье-то учащенное дыхание. Потом раздался непонятный стук и сдавленный стон. Погоня, по всей вероятности, успешно завершилась — до Аркаши донесся отчаянный крик: «Не ломайте руки, сучары!», на что последовал глухой удар и другой голос сказал: «Обыщи его…»

«О, ехан бабай, что творится! — Мысли Аркаши с калейдоскопической быстротой сменяли одна другую. — Линять, линять по-срочному, а то заметут под шум прибоя, потом объясняй, кто ты и что, зачем в этом городе и что делал тут под забором! Еще пришьют мне этот баул, и пойду я у них за главного мафиози, сляпают дельце, и ничего не докажешь… Не-ет, фигушки, гуд бай!»

Мозг дал команду, осталось только ее выполнить, но ноги предательски не слушались, а руки, наоборот, почему-то сами по себе тянулись к загадочному баулу. Он неотвратимо притягивал их, словно мощный магнит.