Казначей

Иоланта была своебразным симбиозом двух начал. Отцовского и материнского. От матери она унаследовала потрясающую фигуру, красивый голос, округлые черты лица и роскошные темные волосы. От отца ей достались светло-зеленые глаза и ровные черты лица, делавшие ее похожей на античные статуи. Она была не просто красивой женщиной. Она была очень красивой женщиной, и Анатолий знал, как много мужчин бросают на него завистливые взгляды, когда они появляются вместе в ресторане или в театре. Но появляться все время вместе они не могли. Иоланта была формально замужем: ее супруг, известный режиссер, не хотел давать развода ни под каким предлогом. Учитывая, что у них была пятилетняя дочь, они не могли развестись через загс и обязаны были все оформлять только через суд. А режиссер Тимофей Архипов отказывался являться в суд и не подписывал никаких документов. И хотя все давно уже знали, что Иоланта не живет со своим скандальным супругом, тем не менее они пытались соблюдать внешние приличия и не появляться часто там, где их могли видеть знакомые и близкие друзья. К тому же в начале девяностых в Москве еще не было такого количества гламурных журналов, которые станут настоящим бедствием через десять или пятнадцать лет, когда местные папарацци будут преследовать любую «звездочку», чтобы заснять ее в сопровождении спутника, снабдив фотографии шокирующими надписями.

– Я всегда рад тебя видеть, – признался Анатолий, – но именно сегодня не смогу. Я жду важного телефонного звонка, и у меня назначено не менее важное совещание. Но чтобы искупить свою вину за трехдневное отсутствие, я готов выплатить «контрибуцию».

– Интересно, – произнесла Иоланта. – В чем она будет выражаться?

По-русски она говорила с каким-то непонятным мягким акцентом, и это придавало ее голосу дополнительную сексуальность.

– На уик-энд мы можем полететь с тобой в Париж, – предложил Анатолий. – Я думаю, что тебе понравится такая «контрибуция»?

– Изумительно, – согласилась она. – Я как раз договорюсь со своей мамой, чтобы она посмотрела за дочкой. На два дня в Париж!.. У вас прекрасные манеры, господин банкир.

– Тогда договорились, – он улыбнулся и положил трубку.

Позвонил секретарю и попросил вызвать к нему начальника аналитического отдела.

– Она ждет вас в приемной, – сообщила секретарь.

– Пусть войдет, – разрешил Гудниченко.

Эта молодая женщина, которую они взяли в банк, работала раньше в системе Внешэкономбанка. Ее рекомендовал вице-президент банка Эдуард Парин, который знал ее еще по совместной учебе в институте. Анатолий обратил внимание на появлявшиеся аналитические статьи в газетах за ее подписью. Он решил найти ее и пригласить к себе. После получасовой беседы согласился с мнением своего вице-президента, и уже через неделю Татьяна Руммо работала руководителем аналитического отдела их банка.

Он внимательно изучил ее личное дело. Ей было двадцать восемь. Разведена. Детей нет. Эстонка по отцу и русская по матери, она окончила с отличием финансовый институт и работала в системе Внешэкономбанка уже четыре года. До этого работала в Моссовете. Ему сразу понравилась эта уверенная в себе молодая женщина. Всегда подтянутая, всегда аккуратно накрашенная, всегда строго одетая в деловые костюмы и отличавшаяся безукоризненной речью и строгим, почти мужским, аналитическим мышлением. Ему доставляло просто эстетическое удовольствие каждый раз беседовать со своим новым начальником аналитического отдела. Вот и на этот раз она вошла к нему в кабинет в строгом сером костюме, уверенной походкой бизнес-леди, прошла к столу, пожала ему руку, усаживаясь напротив. У нее были светлые волосы, правильные черты лица, высокий лоб, тонкие губы, мелкие ровные зубы и светло-голубые глаза.

– Вы, как всегда, хорошо выглядите, – пробормотал Гудниченко, одобрительно кивая головой.

– Спасибо, – сухо кивнула она. – Я получила данные по росту недвижимости в столице.

– Давайте ваши таблицы, – согласился он. Она явно не была готова поддерживать его фривольный тон.

Она достала из своей папки таблицы, разложила перед ним на столе.

– Вот, посмотрите, – показала Татьяна. – Если наши расчеты верны, то в ближайшие несколько лет должен произойти волнообразный скачок цен на московскую недвижимость. Однако он может упираться в некий потолок, пока не произойдет переход в новое состояние.

– Я не совсем понял, что значит «в новое состояние»?

– Мы считаем, что на нынешнем этапе существует объективный потолок роста цен и возможностей, – пояснила Татьяна. – Они связаны с низкой эффективностью производства, крайне низкой ценой на энергоносители, которые являются основой нашего экспорта и общего финансового положения страны. Цены, конечно, будут расти, но до определенного потолка. Вот здесь, посмотрите. По нашим расчетам, коллапс может наступить через три или четыре года.

– Значит, через несколько лет у нас произойдет обвал или «великая депрессия», – пошутил Анатолий.