Казнен неопознанным… Повесть о Степане Халтурине

— Верно, Степан. А те деньги, что собрали как членские взносы, тоже, может, пустить на помощь бастующим?

— Тут по уставу надо собирать комитет.

— Разве соберешь сейчас? Ведь почти все работают.

— Ты на извозчике, Петр?

— Да.

— Едем к забастовщикам, там на месте решим, что делать…

4

«Держаться! Держаться! Держаться! Держаться во что бы то ни стало! Наши братья-рабочие из Северного союза помогут нам деньгами из своей кассы, организуют сбор средств на других заводах Петербурга. Они не дадут нам умереть с голоду. Дружные братья-ткачи! Один за всех и все за одного! Заставим хозяев уважать наши требования!»

Эти и подобные — им слова произносились на рабочих сходках, выкрикивались у ворот фабрики, где толпились рабочие, передавались из уст в уста.

Несмотря на полицейских и жандармов, рабочие не расходились. На этот раз они верили в успех, потому что знали — стачкой руководит Северный союз русских рабочих…

Халтурин, Моисеевне, Абраменков на квартире одного из ткачей спешно составляли листовку:

«Братья рабочие!

Мы поднялись потому, что не можем больше терпеть гнет и издевательства, мы требуем от хозяев восстановить на работе всех уволенных рабочих. Мы требуем сократить рабочий день до одиннадцати с половиной часов. Мы требуем сократить штрафы и увеличить расценки! Мы требуем убрать неугодных нам мастеров!..»

Листовка была отпечатана днем, а к вечеру ее читали не только на Новой бумагопрядильной, но и на других заводах Петербурга.

Степан все время был со стачечниками и только ночью пробрался проходными дворами, сквозь заставы полиции домой. А утром, чуть свет его разбудил Абраменков.

— Что случилось? — проведя гостя в комнату, с тревогой спросил Степан. — Неужели стачку подавили?

— Нет, Степан Николаевич, совсем наоборот, стачка разрастается! Только сейчас узнали: забастовала фабрика Шау.

— Неужели? Они присоединились к ткачам бумагопрядильни?

— Да! Выдвинули те же требования.

— Лихо! — радостно воскликнул Степан.

— Моисеенко прислал за тобой. Мы считаем, что надо поднимать другие заводы.

— Хорошо бы! Но нам нельзя распыляться. Сил пока мало. Иди на фабрику Шау и постарайся подбодрить рабочих. Я же на извозчике объеду ближайшие заводы, попробую собрать членов комитета. Надо обсудить, как действовать дальше.

— Хорошо. А что, Обнорский еще не приехал?

— Нет. Его задержка очень беспокоит меня. Как он нужен сейчас!

— Да… Ну, может, еще объявится. Так я бегу, Степан Николаевич.

— Желаю успехов! Я тоже еду!

Грузный, сильный Абраменков кивнул, на цыпочках вышел из комнаты и неслышно притворил дверь…

Днем, когда Степану удалось разыскать и оповестить нескольких членов комитета выборных, он поспешил на фабрику Шау.

Около фабрики стояли наряды полиции. Во дворах — конные жандармы.

Степан отпустил извозчика и стал пробираться пешком. Когда до фабрики оставалось квартала полтора, Степана кто-то окликнул из пустого подъезда. Голос показался знакомым. Степан вернулся и, проходя мимо, заглянул в дверь.

— Абраменков? Ты что тут? — шепотом спросил Степан, войдя в подъезд.

— Жду тебя, Степан Николаевич, чтобы предупредить — на фабрику ходить нельзя. Там полно жандармов и шпиков — похватали много наших.

— А что с забастовкой?

— Сорвалась! — прошептал Абраменков. — Хозяева объявили рабочих бунтовщиками и уволили всех до единого.

— А сколько их было?

— Двести пятьдесят человек!

— Так это же сила! Что же они?

— Растерялись. Упали духом…

— Эк, черт! — сжал кулаки Степан. — Надо было ворваться на фабрику, переломать станки и машины, проучить подлеца Шау.

— Упали духом рабочие. Ведь остались без заработка… Из общежитий гонят, а у многих дети…

— Да, не ожидали мы, Лука, такого подлого удара. Надо немедленно писать новую листовку, оповещать рабочих Питера. Нельзя примириться с произволом. Нельзя! Пойдем ко мне, Лука. В три часа должны подойти выборные. Надо, чтобы союз возглавил борьбу рабочих! Ведь на бумагопрядильной еще держатся!

— Там держатся, но тоже напуганы сильно. Ведь сорок четыре человека выброшены на улицу.

— Надо бороться, Лука. Бороться дружно. Поднимать другие заводы и фабрики. Если мы уступим — нас раздавят.

Степан выглянул из подъезда.

— Полиция ушла. Пойдем. Следуй за мной на некотором расстоянии. Поглядывай на «ряженых». Если нападет один — я отобьюсь, а если двое или трое — надеюсь на твои кулаки.

— Добре! — шепнул Абраменков и вышел вслед за Халтуриным.

У Халтурина собралось шесть человек, остальных оповестить не удалось. Решили все внимание союза сосредоточить на забастовке на Обводном канале, на «Новой Канавке», как звали рабочие Новую бумагопрядильную.

Моисеенко, Абраменкову и Лазареву поручалось вести агитацию и подбадривать рабочих. Халтурин взял на себя выпуск листовки. Чуркину и Коняеву поручалось организовать сбор средств в помощь бастующим на других заводах и среди студенчества. Разошлись, когда стемнело. А ночью на стенах домов вблизи фабрики и в других районах Петербурга были расклеены листовки с призывом помогать бастующим.