Казни Дьявольского Акра

Я встал и нерешительно заглянул внутрь. В мастерской было темно – с порога виднелись только залежи хлама.

Нур тоже приподняла голову, огляделась, не вставая, и прошипела:

– Миллард, ты где? Я тебе сейчас уши оборву!

– Да ладно вам! Клаус по большей части безопасен, – отозвался Миллард уже изнутри дома. – Он и опарыша не обидит. Просто он, ну… американец старой закалки.

– И что это должно означать? – Я помог Нур подняться.

– А еще он в некотором роде гений, – продолжал Миллард, пропустив мой вопрос мимо ушей. – Он поддерживал добрую половину калифорнийских петель, оставшихся без имбрин. А потом здешние твари переманили его сюда и заставили на себя работать.

– Ну, где вы там? – взревел Клаус из недр мастерской. – Будете стоять в дверях, пока сюда не налетят все долбаные мухи из Тифозной канавы? Или все-таки зайдете и выпьете со мной виски?

– Я возвращаюсь в Дом-над-Канавой, – отрезала Нур. – Если он работал на тварей, как мы можем ему доверять?

Миллард раздраженно вздохнул, подошел к нам и сказал, понизив голос:

– Повторяю еще раз: твари заманили его сюда хитростью и заставили работать силой. Это мне Харон рассказал. Они захватили жену Клауса и держали ее в одной из тюремных петель Панпитликума. Только поэтому он им и помогал. И поселился здесь, чтобы держаться от них как можно дальше. Забился в свою берлогу так глубоко, что и не заметил, как Акр освободили. Только месяц назад узнал, что тварей тут больше нет, представляете? Но он и правда гений. Знали бы вы, как трудно было с ним подружиться! Я таскал ему подарки – ну, в основном выпивку, – и часами выслушивал его бесконечные байки. Но теперь от него может быть прок. Думаю, он нам поможет, если я смогу его заинтересовать.

Из мастерской донесся звон стаканов, а следом – какой-то грохот и отборная брань, которой разразился Клаус.

– Ну ладно, ладно, – шепотом проговорила Нур. – Если ты правда считаешь, что он может починить…

– Великолепно! – пропел Миллард и, выхватив из кармана Нур сломанный экспульсататор, юркнул в мастерскую.

– Эй!

– Слушай, Клаус, у меня тут такая штука… Тебе наверняка будет интересно…

Мы с Нур переглянулись, покачав головами. Долго сердиться на Милларда было невозможно, хотя временами он и бесил до невозможности. Мы вошли в полумрак мастерской и захлопнули за собой скрипучую дверь.

Мастерская Клауса выглядела так, словно здесь взорвался какой-то гигантский часовой механизм – и разбросал свои внутренности ровным слоем по всем доступным поверхностям. Стулья и столы, весь пол и несколько длинных верстаков были сплошь завалены шестеренками. Впрочем, работающие часы тоже имелись – на любой вкус: и высокие напольные, и простенькие стенные, и часы с кукушками, украшенные замысловатой резьбой, и совсем маленькие круглые будильнички. От вездесущего и одуряющего стука раскачивающихся маятников хотелось зажать уши.

Клаус вышел из дальней комнаты с четырьмя разномастными кружками на подносе и одним взмахом могучей ручищи расчистил место на ближайшем к нам верстаке.

– Как насчет ржаного виски? Эту партию я сам перегнал!

Не дожидаясь ответа, он всучил нам с Нур по кружке, а третьей стал тыкать в сторону Милларда, пока наш невидимый друг ее не забрал.

– Ну что? Skol, sláinte[5], ваше здоровье! – гаркнул Клаус, опрокидывая свою кружку в рот. Кружка, взятая Миллардом, поднялась и перевернулась; струйка зеленой жидкости потекла через край, исчезая у него во рту. Нур проглотила свою порцию залпом, закашлялась и посмотрела на нас с таким видом, словно ей дали пощечину. Я осторожно пригубил – на вкус было как жидкий огонь – и допивать не стал, понадеявшись, что Клаус не обратит на это внимания.

– Куда как лучше того пойла, что подают в «Сморщенной голове». А? – Клаус обвел нас глазами. – А ржавчину с карманных часов как счищает! Любо-дорого, не чета всем этим новомодным растворителям!

От жгучего ручейка спиртного, просочившегося мне в горло, внезапно вспомнился «Тайник священников» – тот провонявший алкоголем паб на Кэрнхолме, где когда-то остановились мы с отцом. В голове не укладывалось, что с тех пор не прошло и года! И я еще не был знаком ни с Миллардом, ни с Эммой, ни с мисс Сапсан… Я осознал, что мальчишка, которым я был тогда, сейчас для меня совсем чужой. Он остался в другой, ушедшей жизни.

– Ну, скажу я вам, это настоящая историческая достопримечательность, – сообщил Клаус, разглядывая экспульсататор через увеличительное стекло, которое крепилось к налобнику. С этим стеклом, сквозь которое один глаз казался огромным, он смахивал на какого-то близорукого циклопа. Перевернув прибор, Клаус потыкал в него крохотной отверткой, не толще иглы, – и крышка открылась. Действовал механик уверенно: несмотря на крепкую выпивку (а может, наоборот, благодаря ей), руки не дрожали.

– Хм-м-м-м-м… – протянул он, вглядываясь во внутренности прибора. – Потрясающе…

Он отвел лупу от глаза и повернулся к Милларду:

– А ты, часом, не показывал его Перплексусу Аномалусу?

– Нет. Перплексуса механические штуки не интересуют. Карты, архивы, дифференциальные уравнения – это да, но…