Казни Дьявольского Акра

– Эй, ты! – Я замахал руками, привлекая внимание пусто́ты. – Иди сюда! Я тут!

Пусто́та повернулась и уставилась на нас. Американка, наконец, проглотила свою чертову гордость и бросилась наутек. А я решил, что пора переходить к приказам, и крикнул во всю глотку: «Втянуть языки!» Была надежда, что мисс Сапсан права. Может, эта пусто́та и правда настолько недоразвита, что можно попытаться взять ее под контроль на расстоянии, не подходя вплотную и не гадая, кто успеет первым: я ли – скрутить ее сознание в бараний рог, или она – разделать меня на части.

Зря я надеялся.

Я почувствовал, что пусто́та оживилась – наконец-то она меня узнала! Испустив оглушительный вопль, она плюнула в нашу сторону головой, оставшейся от мертвой лошади, и сама устремилась следом. Одолев приток в несколько гребков, она выбралась на мостовую и отряхнулась, как пес. Брызги грязной воды долетели до нас с той стороны Канавы.

– Что, не сработало? – спросила Эмма, стараясь не допустить в голос панику.

– Пока нет. Наверно, просто надо подойти ближе.

– Наверно?

«Спать! – крикнул я пусто́те. – Лечь!»

Ноль реакции. Пусто́та вертела головой, примериваясь, как бы так побыстрее перебраться через Канаву.

– Да. Надо подойти ближе.

– Только не это, Джейкоб! Дай мне слово, что ты к ней не полезешь, пока не поймешь, что других вариантов нет!

Пусто́та выжидала, пока мы сделаем первый шаг. И я вдруг понял, что начинаю сомневаться. Смогу ли я ее подчинить? Да и возможно ли вообще подчинить такую пусто́ту? Этого я не знал – и, что самое страшное, совершенно не горел желанием выяснять.

– Ладно, – пообещал я Эмме. – Это будет последнее средство.

Мы побежали вдоль Канавы по нашей стороне. Пусто́та помчалась по другому берегу, без малейшего труда держась с нами наравне.

– Она сейчас обгонит нас и переправится, – сказал я. – Надо куда-то уйти… убраться с открытого места.

Эмма ткнула пальцем на какой-то ветхий домишко:

– Туда!

Дом стоял сразу за плавучим мостом из баржей. Если мы не добежим туда раньше, чем пусто́та переберется через Канаву, мы пропали.

– Заманим ее в эту хибару и постараемся хоть ненадолго задержать внутри, чтобы выиграть время для Бронвин. Потом выскочим через черный ход и поведем эту дрянь к туннелю, – сказал я. – Разогрей руки пожарче и не отходи от меня ни на шаг!

– Туго соображаешь, – хмыкнула Эмма, помахав у меня перед носом горящей рукой: пальцы пылали, как спички.

– Поднажми! – крикнул я, отдуваясь, и мы рванули что было сил. Пусто́та не отставала: уже мчалась, отталкиваясь языками, через скопление барж, запрудивших Канаву от берега до берега.

Когда пусто́та перепрыгнула на последнюю палубу, мы уже были у дверей хибары. Я пропустил Эмму вперед и удостоверился, что пусто́та нас видит. Можно было не беспокоиться: ее тянуло ко мне, как мотылька на огонь.

Дом оказался нежилым: обвалившиеся стены, дырявые потолки. Мы продолжали бежать, перескакивая через груды щебенки и огибая те, что были слишком высокими. Услышав, как дверь за спиной громыхнула, срываясь с петель, я понял, что пусто́та нас догоняет.

Оборачиваться не было смысла. Теперь я ее чуял: мой внутренний компас наконец-то вернулся к жизни. На то, чтобы установить хоть какую-то связь с этой пусто́той, ушло много времени, куда больше обычного, и само ощущение было другим: стрелка компаса вибрировала сильнее, на более высокой частоте. Но я сказал себе, что подумаю об этом потом… если оно у нас будет, это «потом». До меня уже начало доходить, что это далеко не низший вид. Наоборот, это что-то новое – и гораздо более жуткое, чем прежние пусто́ты. Оставалось только молиться, чтобы ее вообще можно было убить, а не то окажется, что я завел друзей в гибельную ловушку.

Впрочем, хоть в чем-то нам повезло: в этой развалюхе было столько хлама, что затормозить пусто́ту оказалось несложно. На бегу мы повалили за собой огромный гардеробный шкаф и накидали кучу сломанных стульев. Ближе к выходу пусто́та застряла в узком, замусоренном коридоре. Сама по себе она была достаточно тощей, чтобы протиснуться за нами в любую дыру, но нам опять повезло: она зацепилась за что-то языками, а когда высвободилась, мы с Эммой уже выскочили в переулок и одолели часть пути до туннеля.

Сам туннель был немногим выше меня, да и в ширину – примерно как я. Вел он сквозь тупиковую стену той улицы, по которой мы сейчас бежали. Освещения внутри не было, и я не знал, успела ли Бронвин с охранниками затащить туда пушку, но ради всего святого надеялся, что да.

– Эмма… – начал я, но она, как всегда, оказалась на шаг впереди. Пламя уже сорвалось с ее пальцев, озаряя темный проход.

Вой пусто́ты отдался эхом в переулке, оставшемся у нас за спиной. Теперь между нами не было ничего, кроме короткой улочки.

Мы нырнули в туннель и ринулись вперед, в темноту. По лицу хлестали корни деревьев, пробившиеся сквозь земляной потолок. Навстречу, из глубины туннеля, донесся голос:

– Это вы, мастер Джейкоб?

Бронвин. Успела.

– Это мы! – крикнула Эмма. – Эмма и Джейкоб!