Казнить его дважды

Я ухмыльнулся и вдруг поймал себя на том, что с момента, когда увидел его здесь, в комнате, с окровавленной головой и рядом с трупом, я старался сделать так, чтобы он мне не понравился. Безо всякого, впрочем, успеха. Я прекратил эти попытки и снова пожал ему руку.

– Вы правы, – доброжелательно проговорил я. – Попытаюсь разнюхать и раскопать все, что смогу.

– Вы сможете. – Он снова улыбнулся. – С вашим умением и проницательностью.

– Это как раз то, что я имел в виду, – без ложной скромности поддакнул я.

О, это все получилось отлично. Мы здорово понравились друг другу. И чуть было не расцеловались. И тут лейтенант Роулинс положил конец нашему роману.

– Вы что, и в самом деле хотите воспользоваться услугами этого человека? – удивленно спросил он. Потом немного прокашлялся и уточнил: – Извините, я обращался к мистеру Уэверли. А ты что, на самом деле...

– Да, на самом деле, – перебил я его. – Теперь я нанят и просто обязан использовать свои мускулы и ум – а что, это противоречит правилам, Билл?

– Нет... – нехотя ответил он.

Как я уже говорил, мы были давние друзья. А старому другу не нравится, когда его приятель сует голову в петлю, чтобы стать похожим на стоящего здесь идола с высунутым языком. Что я и делал, по его мнению.

– Есть еще одна или две вещи, о которых я не хотел раньше говорить, – после небольшой паузы начал лейтенант. – Тип – я хотел сказать, человек, который убил Пайка, – прежде всего вышиб ему мозги. И это достаточное доказательство, что мистер Пайк не мог видеть того, что происходило потом. – Билл довольно фыркнул носом. – Или вы не сочли нужным обратить внимание на такую важную деталь?

Я ответил:

– Как-то один полицейский капитан намекнул мне, чтобы я не увлекался деталями. И я не делал этого по отношению к мистеру Пайку. Но обязательно сделаю, если этого потребует процедура расследования. И что касается конкретных доказательств, то я уже смутно ощущаю их. Сквозь дымку красного и пурпурного великолепия.

Я случайно схватил выражение лица Уэверли. Он явно забавлялся.

Это был очень крепкий человек, или у него было необыкновенное самообладание и апломб. Казалось бы, он находился в таком тяжелом положении, что ему впору было хотя бы продержаться, а он явно развлекался, наблюдая за тем, как препирались два недоумка. Он был похож на тех твердых британцев, которые провозглашали: "Ну, ребята, еще по одному джину с тоником, прежде чем мы умрем за Англию!" Конечно, многие из них, словно бешеные собаки, готовы были выть на полуденное солнце. Но Уэверли выглядел безупречно нормальным и уравновешенным человеком.

– Итак? – снова обратился я к лейтенанту Роулинсу.

Билл пожал плечами.

– Мистер Уэверли? – Я обернулся к моему клиенту.

У человека, который меня нанял и уже заплатил мне и которому я должен был послужить хотя бы своими мускулами, заинтересованное выражение лица сменилось гримасой отвращения. Он встал и протянул руки вперед, ладонями вниз.

Они были в ранах, на одном из суставов пальцев запеклась кровь, будто эти руки тоже из кого-то вышибали мозги.

– Ну, – тихо спросил я. – А как это случилось?

Глава 6

Это был риторический вопрос, но Уэверли все же на него ответил:

– Я уже сказал лейтенанту, что не знаю, как это случилось. Не знаю, но объяснение очевидно. Я не убивал мистера Пайка. До того, как меня стукнули сзади, мои руки не были повреждены. А вот когда я пришел в сознание, они оказались в таком состоянии.

– Послушайте, мистер Уэверли, – немного раздраженно сказал я. – Если вы пытаетесь убедить нас, что кто-то другой убил Пайка, а потом наступил вам на руки, то наша лаборатория в главном полицейском управлении – если это на самом деле так – может установить даже размер и стоимость ботинка, которым он это сделал. Эти ребята даже могут расщепить ресницу комара на столько частей, что она станет похожей...

– Мистер Скотт, – перебил он меня, – я не пытаюсь сказать вам ничего, кроме фактов, как я знаю и понимаю их. Я прекрасно сознаю всю серьезность своего положения...

– Да, оно на самом деле серьезно, – подтвердил я.

– И все же я не вижу необходимости в том, чтобы доказывать то, что представляется совершенно ясным, – продолжал Уэверли. – Также очевидно, что я не могу доказать, что я не убивал мистера Пайка. И поэтому, чтобы сохранить свободу и даже, может быть, жизнь, требуется доказать, что это не я убил его. Правда – одновременно меч и щит. И я ничего другого не могу сделать, как только сказать вам правду. Что я и сделал.

– О'кей, – буркнул я.

Подошел полицейский и показал Роулинсу какую-то бумажку, которую держал в руке. Издатель снова сел. А я немного еще покрутился, потолковал с двумя знакомыми полицейскими, осмотрел квартиру и зашел в ванную. Унитаз и тот был пурпурного цвета. Я так полагаю, что одно это могло вызвать у человека запор. А потом я решил бросить взгляд на Финли Пайка, пока его не увезли.