Казнить нельзя помиловать

Весь день Сергей Петрович занимался организацией моей охраны на стадионе. Когда инструктивные наставления исчерпали весь смысл, рабочий день уже закончился. Мне не хотелось идти домой, но я вспомнил скорбное лицо мамы и медленно потащился к остановке такси. Я решил сам провести практическое занятие по домашнему обиходу, в конце концов трое взрослых людей имеют несчастье проживать в одном жилище, и потому они обязаны соблюдать правила общего жития.

Так я и скажу моей милой мамуле! — решил я и плюхнулся на заднее сиденье такси.

Все мои сбережения давно растаяли, и, если я не подниму вопрос о равноправии членов одной небольшой конгрегации, в подстрочном переводе — простой российской семьи, мне придется идти на паперть с протянутой рукой. Мне даже пообедать будет не на что. Есть же у мамы какая-никакая совесть?

Не знаю, как бы я поступил, если бы в кармане у меня звенели дукаты в виде российских дензнаков. Мне очень нравилось название старинных денег — дукаты. В те времена подмастерье не выпрашивал у мамочки круглые монеты на карманные расходы.

Еще один день, и мой мобильный отключат, и противный женский голос сообщит Юле, в том случае, конечно, если она все-таки наберет мой номер телефона: «Абонент временно отключен. Отключен, отключен, отключен…»

— Стошку гони!

Я проснулся от тычка.

Таксист с силой толкал меня в плечо. Дальше не смог дотянуться. А если бы дотянулся, что, в морду бы мне стукнул? — подумал я, роясь в карманах злосчастного пальто.

После мучительных поисков я нашел-таки «стошку» и, проводив ее грустным взглядом, отдал злобному таксисту. Других денег в ближайшем будущем у меня не предвиделось. Если мамино сердце не дрогнет, тогда я окончательно погиб. Тетя Галя в командировке, отец ни за что в жизни не отдаст мне свою заначку, и я останусь ниш и сир.

Особенно мне понравилось выражение «нищ и сир» — что-то из Средневековья, от тех времен, когда фискальные подмастерья имели собственные дукаты.

Честно признаться, Юле я не звонил именно по причине безденежья. Что бы я ей сказал? «Юля, здравствуй, это я!» А она скажет: «Пойдем, посидим где-нибудь».

А вдруг это «где-нибудь» окажется дорогим рестораном? Шикарная девушка Юля может посещать только шикарные рестораны!

Опять-таки, если мама и выдаст мне на карманные расходы после моих наездов, этих денег все равно не хватит на шикарный ресторан. Так что мне оставалось довольствоваться цветными снами, сомнениями и мечтами. Единственный человек, способный понять меня в экстремальной ситуации, разумеется, моя любимая тетя Галя, хотя и это под большим вопросом. Вряд ли она раскошелится на шикарный ресторан для любимого воспитанника. По крайней мере у меня имеются большие сомнения в том, что она раскошелится. С мыслями, напоминающими один большой помойный чан, я, кряхтя, поднялся по лестнице. В лифте ехало слишком много народу, они могли нечаянно испачкать мое шикарное пальто.

По квартире носилась несчастная Матильда, ей страстно хотелось на улицу. Я посмотрел на собаку и понял, что дома никого нет и мои надежды оказались напрасными.

Финансовые вопросы перенесем на более позднее время, успокаивал я себя, одновременно презирая за отсутствие в карманах каких-нибудь монет.

Матильда благодарно прижалась к моей ноге, таким образом она выражала свою признательность.

У нее тоже нет денег, она зависима от хозяев, и у нас с Матильдой одинаковая судьба. Мне хотелось зареветь, как в детстве, громко и нагло, так громко и так нагло, чтобы привлечь внимание со всех сторон.

Я представил себе картину, как я реву, а бабки во дворе спрашивают друг друга:

— Почему этот молодой человек плачет?

— У него нет денег! — отвечают другие словоохотливые старушки. — Мама не дает, папа не дает, тетя не дает. Вот он и плачет.

— Бедненький. Такой молоденький, хорошенький и совсем без денег! Пропадет мальчишечка, — станут жалеть меня старушки, рыдая и разрываясь от жалости ко мне.

Матильда лизнула мне руку, и я вдруг понял, что собака жалеет меня, она понимает, что мне грустно, что я очень хочу увидеть Юлю, но у меня нет денег. В этом мире моя боль понятна лишь домашнему животному. С глубокой благодарностью в душе я повел Матильду на прогулку. Старушки во дворе проводили меня равнодушными взглядами, наверное, у них тоже не было денег.

Мама пришла домой поздно и улеглась с мигренью на диван. Отец весь вечер обходил диван стороной. Так сложилось в нашей семье — когда мама лежит на диване вдвоем с мигренью, мы обходимся без нее. В этот раз мамин бивуак напоминал неприступную крепость. Мне пришлось отложить решение финансовых проблем до утра.