Казнить нельзя помиловать

В конце концов после некоторых размышлений я все же решил, что Дензел может участвовать в процессе. Однако я предостерег суд, что он, весьма вероятно, впадет в крайнее возбуждение, и это сильно затруднит ведение процесса. Я посоветовал суду обеспечить Дензелу всестороннюю поддержку, в том числе привлечь посредника – нейтрального переговорщика, который облегчает коммуникацию между подсудимым и юристами-профессионалами – и делать регулярные перерывы. Но все равно я чувствовал, что решение о его способности участвовать в процессе – это, как говорят игроки в покер, «что монетку бросать», 50 на 50. Я даже упомянул в своем отчете, что если другой независимый психиатр сочтет, что Дензел не может участвовать в процессе, я охотно соглашусь с таким мнением.

Барристер со стороны обвинения обиделся на меня за такую неоднозначную позицию, заявил, что я пытаюсь «и рыбку съесть, и на елочку залезть» (это он так выразился, я бы ни за что не произнес подобное вслух) и усидеть на двух стульях. По-видимому, он неверно истолковал мой вывод, согласно которому ответ на вопрос о способности Дензела участвовать в процессе балансировал на грани «да» и «нет», и предположил, что мое обследование было непрофессиональным с клинической точки зрения. Во время перекрестного допроса я решил транслировать дух стендапа. Говорил медленно и спокойно, источал уверенность в себе и внятно выговаривал слова. Тщательно следил за собой, не сутулился и не моргал. Всячески подчеркивал основные мысли.

– Можете ли вы гарантировать, доктор Дас, что мистер Чу в разгар слушаний не разрыдается и не ляжет на пол, если с вами он вел себя именно так?

– Нет, не могу. Насколько я понимаю, суд и не просит меня ничего гарантировать – только высказать свое мнение с учетом взвешивания всех факторов. Как я указал в отчете, существует реальный риск, что у мистера Чу произойдет декомпенсация. Но с учетом взвешивания всех факторов я полагаю, что его поведение удастся удержать в рамках приемлемого, если суд прислушается к моим рекомендациям и окажет подсудимому всяческую поддержку.

Вот и заткнули крикуна, подумал я про себя.

Судья учел данные моего обследования и согласился обязать Дензела лечиться от алкоголизма. Однако, увы, через несколько месяцев я узнал от одного коллеги, что Дензел – несмотря на то, что ему едва удалось избежать тюремного заключения, и несмотря на сотрудничество со службой реабилитации – снова напился и опять принялся названивать в скорую помощь, требуя внимания к себе. Очевидно, у судьи тоже лопнуло терпение, и Дензела упрятали за решетку, правда, всего на четыре недели. Страшно представить себе, как тяжело далось ему заключение – при таких-то запредельных уровнях тревожности. Остается лишь надеяться, что этот жизненный опыт вынудит его оценить всю ошибочность своих заблуждений и поможет снизить накал театральности в будущем.

Глава двадцать девятая. В тупике

За время работы в больнице я привык постоянно обсуждать своих больных на обходах и на других профессиональных совещаниях, которым нет числа. Мне нужны были самые разные точки зрения, и ими делились со мной и другие врачи, и медсестры, и эрготерапевты, и социальные работники, и психологи. Одна голова хорошо, а много – лучше. Но когда я составляю медико-юридические отчеты, волку-одиночке некого позвать на подмогу. Положа руку на сердце, я почти всегда уверен в своих выводах. Однако заковыристые случаи вроде дела Дензела, когда нужно бросать монетку, иногда ставят меня в тупик, и тогда складывается впечатление, что мне нужна какая-то площадка для обсуждения своих заключений с другими экспертами-психиатрами.

Я обратился кое к кому из коллег и основал Медико-юридический форум Северного Лондона. Мы договорились встречаться примерно раз в два месяца, а до этого посылать друг другу копии отчетов по особенно сложным делам, за которые брались, стирая имена и фамилии клиентов, чтобы соблюсти анонимность. Мы делали это по очереди, чтобы критически анализировать документы друг друга. Правила игры были просты: будь вежлив, но беспощаден. Ни звука под сурдинку. Задача – всячески сомневаться в ходе мысли друг друга и таким образом упражнять медико-юридическую мускулатуру, чтобы в конечном итоге повысить качество будущих показаний в суде. Хотя в моих отчетах не было вопиющих провалов, коллеги указали мне на несколько зон роста, которыми я с тех пор и занимаюсь. Например, стоит писать краткое резюме в начале каждого отчета на случай, если судье не захочется читать подробности, а также подробнее останавливаться на эмоциональных последствиях конкретных травм, а не просто механически перечислять все детали. Самым первым отчетом, который я принес в жертву на эту бойню обратной связи, стало загадочное дело мистера Барри Маллигана. Диагноз был относительно очевиден, а вот юридические аспекты вызывали сомнения.