Казнить нельзя помиловать

Мне пришлось подписать свою характеристику, и я получил экземпляр отзыва доктора Пек, в который руководительница программы все это время глядела поверх очков. Вместо того чтобы заполнить одно небольшое поле внизу страницы, где значилось «рекомендованные зоны развития», доктор Пек исписала почти четыре страницы. Доктор Пек, которая никогда не приходила вовремя на собрания и подавала недописанные отчеты, пожалуй, за все время моей стажировки у нее не потратила столько сил ни на одну рабочую задачу. Сегодня я держу эту характеристику в верхнем ящике стола на работе и время от времени перечитываю, когда мне нужно для вдохновения напомнить себе, сколько трудностей пришлось преодолеть, чтобы стать консультантом.

К счастью, в остальном мое обучение прошло относительно гладко. И я благодарен доктору Пек за то, что она преподала мне два урока: как не надо работать консультантом и как держать рот на замке (по крайней мере, пока ты стажер).

Терпение никогда не входило в число моих достоинств. Приближался последний отрезок моего трехлетнего постдипломного образования, и я был уверен, что во всем разобрался и что стать консультантом мне вполне по зубам. Я был наивен. Не понимал, что подлинная суть этого статуса – не диагностика и лечение больных. Это само собой разумеется. Все дело в искусстве управления. Надо уметь управлять командой специалистов по лечению психических болезней, курировать молодых врачей, медсестер, психологов, эрготерапевтов, социальных работников. Следить, чтобы каждый чувствовал, что его ценят, был доволен жизнью и выполнял свою часть работы. Нужно умерять ожидания и надежды, мириться с тем, что хотя у большинства пациентов путь к выздоровлению относительно предсказуем и более или менее линеен, тем не менее «и нас обманывает рок, и рушится сквозь потолок на нас нужда»[1] – и это касается самых прекрасных планов лечения. А еще наша работа – это умение управлять временем и справляться с бумажной работой. Первого у нас вечно в обрез, зато второй – пруд пруди. А еще мы должны управлять риском, уметь сохранять присутствие духа – ведь сколько бы сил мы ни прикладывали в больничных стенах, невозможно контролировать внешние факторы, которые воздействуют на больного после выписки. Надо смириться с тем, что у какой-то доли пациентов будет рецидив и ухудшение и они снова нарушат закон, стоит им удалиться из-под нашей сени. Естественно, обо всем этом у меня было некоторое представление, но для того, чтобы по-настоящему все усвоить, пришлось принять отрезвляющий холодный душ. В частности, я был вынужден временно исполнять обязанности консультанта в течение трех месяцев, и это произошло в самый неудачный момент.

Глава девятая. Крещение лавой

Когда начался последний год моего последипломного образования, мне предложили на три месяца стать исполняющим обязанности консультанта. В одной команде специалистов по лечению психических болезней в полузакрытом отделении на востоке Лондона не было своего консультанта, и по причинам, в которые меня не посвятили, руководство не хотело искать замену. Вместо этого оно решило нанимать врачей-резидентов последнего года обучения на три месяца (это максимальный разрешенный законом срок, чтобы не отвлекать нас от формальных учебных занятий). Я понимал, что эта работа – отравленная конфета. У команды не было никаких иллюзий. Да и кто станет их упрекать? Их так называемого руководителя меняли каждые три месяца, а обязанности реабилитировать опасных пациентов никто не отменял. Но разве я мог отказаться? Мне давали возможность взять на себя полную ответственность и ощутить вкус работы, которой, по-видимому, мне придется заниматься всю оставшуюся профессиональную жизнь. Хотя я опробовал на себе и другие ипостаси судебного психиатра (вел клинический прием в тюрьме, освобождал психически больных от участия в уголовном процессе и работал свидетелем-экспертом), мне казалось, что мне стоит поработать и консультантом для пациентов специализированной психиатрической больницы – просто потому, что я был лучше всего знаком именно с такими условиями труда.