Казнить нельзя помиловать. Бескомпромиссный подход к пунктуации

Из всех типографских обозначений, не имеющих конкретного значения, больше всего озадачивает курсив. Непонятно, в чем тут соль. Однако с XV века – а именно тогда был изобретен курсив – стало привычным, что некоторые слова таким образом выделяются из окружающего контекста и отличаются от других. Ни один из рассмотренных в этой главе знаков не связан с грамматикой. Все они призваны символически отображать музыку устной речи: постановку вопроса «?» и получение ответа «!» Функции курсива вопросов не вызывают. Когда вы в последний раз ломали голову: почему этот текст так перекосило? Всем известно, что курсив используется при печати вместо подчеркивания и применяется для выделения следующих фрагментов:

1) названий книг, газет, альбомов, фильмов, таких как злополучный Who Framed Roger Rabbit;

2) определенных важных слов;

3) иностранных слов и выражений;

4) примеров в текстах о языке.

Мы даже смирились с нелепой инверсией, когда во фразе, целиком написанной курсивом, ключевые слова выделяются прямым шрифтом. Некоторые британские газеты, в частности, «Гардиан», отказались от курсивного выделения названий, что, на мой взгляд, заметно усложняет жизнь читателю, не давая взамен никаких преимуществ. Однако в качестве средства выразительности курсив, как и восклицательный знак, лучше применять экономно: во-первых, прибегая к курсиву, автор расписывается в своем стилистическом бессилии; во-вторых, взглянув на текст, содержащий курсив, читатель непроизвольно пробегает глазами выделенный фрагмент, вместо того чтобы читать как положено – с верхнего левого угла. В опубликованной в 1983 году в «Обсервере» рецензии на роман Айрис Мёрдок «Ученик философа» Мартин Эмис критиковал рассказчика «N», который раздражал его по целому ряду причин. В частности, Эмис объяснял, чем чревато для писателя злоупотребление курсивом:

Помимо слабости к кавычкам, «N» испытывает слабость к многоточиям, тире, восклицательным знакам и курсиву – в особенности к курсиву. На каждой странице у него полдюжины перекошенных слов – явный признак стилистической беспомощности. Если читать только выделенное курсивом и пропускать все остальное, можно получить рваную, сюрреалистичную (и куда более короткую) версию книги. Получится примерно так:

глубокий, важный, ужасный, отвратительный, тошнотворный, мерзкий, порочный, обвинять, тайна, заговор, пойти в кино, пойти на прогулку, совершенно другое дело, совершенно новый путь, стать историком, стать философом, никогда больше не петь, Стелла, ревнивый, счастливый, негодяй, полный кретин, Бог, Христос, безумный, сумасшедший…

Мартин Эмис,

из сборника «Война с клише», 2001

Форменное издевательство. Зато саму книгу теперь можно и не читать – большое облегчение, судя по всему.