Казтабан

Говорят, в былые времена на его месте находилась ясеневая роща. Когда-то она была затоплена паводком, который образовал озеро и оставил древние деревья удерживаться за дно мощными корнями.

Словно в наказание за затопленную рощу, вот уже несколько десятилетий на берега и воды Деревянного озера с запада наступают пески Карабаскум, угрожая со временем превратить его в один большой бархан.

Игра контрастов кроется в названии Деревянного озера и проявляется на самих его берегах, где над периной раскаленного шёлкового песка гуляет прохладный солоноватый ветерок.

Поднимаясь по круглому боку дюны, утопая ногами в её обжигающей подушке, невольно представляешь себя путником в арабской пустыне. Одиноко сверкает в небе жаркое солнце, и стеклянное марево дрожит у горизонта. Вокруг – лишь песок, который изредка выталкивает из своих недр суетливых ящериц. В воздухе царит зной и звон осыпающихся при ходьбе песчинок. Ветер слизывает следы путников, поддерживая иллюзию нетронутости этих мест, и с каждым мигом грань воображаемого одиночества в пустыне теснит ощущение реальности, пока наконец (о, чудо!) после очередного шага по склону вверх перед взором не раскинется спасительный оазис Деревянного озера.

Лазурная гладь воды освежает мир и мелкими озорными волнами дразнит небо, яркая прибрежная зелень радует глаз, а пространство наполняется звуками жизни: отсчитывает чьи-то часы кукушка, вьют трели соловьи, в камышах шуршат невидимые глазу существа…

В первый день пребывания на озере нам довелось стать свидетелями настоящего Чуда Стихии. Явившуюся картину лучше всего будет сравнить с выступлением великолепно слаженного оркестра.

Сначала становится слышно сухое шуршание камыша, и из зарослей вырывается легкомысленный ветерок. Он гудит небольшими потоками песка, хулиганит, поднимая в воздух растительный мусор, закручивает безобидные вихри и, усиливаясь в белых отсветах рождающейся молнии, поднимается к небу. В ответ ему с нахмурившейся суровой высоты тут же раздаётся гром. Он, словно благословение, проливается на земную твердь, заставляя воздух дрожать и пускать волны по потемневшей воде и понурившемуся кустарнику. Всё громче запевает ветер, а вслед за ним вводит свою барабанную партию дождь. Холодные капли рассекают пространство и стремятся к земле, ускоряясь, как миллиарды крохотных водяных бомб. Они врезаются в песок, оставляя глубокие воронки, бьют по плечам, заставляя вскрикивать от неожиданной жесткости небесной воды. Дождь свирепствует и хлещет по мирозданию! Всё застилает гремящая мокрая пелена, закипает озеро, и гнутся к земле очумевшие деревья. Не желая довольствоваться полученным результатом, дождь на секунду останавливается, переводя дух… и обрушивается на мир градом!

В воздухе звенит лёд, небесные снаряды несутся к матери-земле, не ведая пощады и не давая отсрочки. От них невозможно укрыться – коварные иглы забираются под тенты палаток, рикошетят от машин и песка, засыпаются морозящими горошинами за шиворот. Не смолкая, гремит гром, словно он подкрался прямо к лагерю. Ещё чуть-чуть – и он разломит тугой купол небес прямо над головами восторженных и до нитки мокрых слушателей. За какие-то пятнадцать минут безумства стихия достигает своего апогея… и обрывается.

На один момент, на один краткий миг, как по команде невидимого дирижёра, наступает тишина… И внезапно рвётся пронзительно счастливым, ликующим пением птиц! На их зов ослепительный луч солнца прорезает тяжёлые неповоротливые тучи, за ним протискивается другой, третий…

Над озером безмолвно и величественно пролетает белая цапля. След в след за ней по воздуху с танцующей грацией хищника стелется чёрный орел. Они будто по-хозяйски показывают, что представление закончилось, и жизнь снова пошла своим чередом.

Благодаря грозе озеро приобрёло ещё больший контраст. Одна половина мира до горизонта окрасилась в мрачные, холодные тона – там притаился уходящий дождь. Вторая – яркая, залитая солнцем, приютила суетящуюся живность. А мы оказались в самом центре, в точке соприкосновения двух реальностей. С одной стороны нас стращал гром, с другой – пели птицы, взор слепило жгучее солнце, а тело холодил охотник-ветер. Всё это казалось очень естественным и гармоничным здесь, где барханы безводных пустынь наступают на искрящуюся гладь озера.

Природа не спешила вносить в день ясность – с юго-востока на северо-запад от горизонта до горизонта прямо над нами повис тучевой меридиан. Он опирался на смазанные штрихи дождей и, казалось, не собирался уходить.

Несколько раз снова пыталась начаться гроза и поднимался ураганный ветер, но солнце продолжало лить свет на беснующийся мир. Природа словно попала в фантастический вихрь – весь мир то темнел и намокал, то зажигался, сиял и высыхал, то снова наполнялся водой, грохотал и утихал. Неслось время, а вместе с ним, под аккомпанемент разлетающихся на ветру кастрюль и кружек, понесся чей-то восторженный крик: «Радуга!»

Радуга и впрямь стала хорошим знаком. Она наконец убаюкала природу, и озеро начало потихоньку готовиться к ночи.