Казус бессмертия

Йозеф с вызовом смотрел на полковника. Тот поинтересовался:

– Вы все это серьезно говорили? То есть, вы ни в чем не раскаялись? И не испытываете жалости к убитым вами?

– Нет, не испытываю. Предназначение врача заключается в возможности обрывать никчемные жизни для достижения высших целей. Я являюсь сторонником расовой теории. Я уверен, что германцы – вершина цивилизации, и они должны управлять миром. Прерванные моей рукой жизни послужили материалом для улучшения арийского генофонда. Я горжусь той работой, которую проделал. И в лагере и, кстати, в Парагвае. Как, по-вашему, чем я там занимался?

– Сейчас посмотрю, - сказал Фролов.

Он перевернул несколько страниц и углубился в изучение очередного листа. Шенгеле забросил ногу на ногу. Стул не позволял сидеть в такой легкомысленной позе и Йозеф чуть с него не свалился. Он с трудом удержал равновесие и спросил:

– Полковник, разрешите мне стоять? Я никак не могу привыкнуть к столь элегантной русской мебели.

– Сидеть! – рявкнул Фролов, не отрывая от бумаги глаз.

Шенгеле подвинул таз к центру стула, уперся позвоночником в спинку и превратился в недовольное и нахохленное существо. Полковник оторвался от документов и посмотрел на него. Поза Йозефа была настолько комична, что Фролов громко рассмеялся. Шенгеле демонстративно отвернул голову. Полковник встал, взял стул, на котором прошлый раз сидел Сухов, перенес его в центр комнаты и сказал:

– Можете пересесть. Только не подумайте, что этот жест связан со знаменитой русской добротой. Просто глаза мои устали наблюдать за вашими клоунскими ужимками и балаганными кривляниями. Вы на этом стуле похожи на дирижера молдаванского ансамбля. А если честно, то я, будь моя воля, лучше предложил бы вам кол для посиделок…

Шенгеле устроился с комфортом и, наконец, забросил ногу на ногу. Фролов вернулся за стол и продолжил допрос:

– В 1945 году вы переоделись в солдатскую форму и благополучно сдались в плен англичанам. Около года пробыли в британском лагере. Отпущены были, так как настоящую личность они установить не смогли. Как же! Вот так лапша на уши! В лагере для военнопленных, где шныряют контрразведчики союзных держав, не отличить от солдата холеного фашистского офицера с нежными докторскими руками? Человека, большую часть своей жизни носившего одежду – и форменную в том числе – сшитой на заказ? В солдатской, не по размеру, сидящей мешком форме? Бред сивой кобылы! Однако, официально вас отпустили восвояси. Вы целых четыре года свободно жили в своем родном городе на западе Германии, не подвергаясь никаким преследованиям со стороны властей, хотя каждая собака знала, кто вы такой. И это несмотря на то, что Нюрнбергский трибунал заочно приговорил вас к повешению! Лишь в 1949 году вы уехали в Аргентину, где прожили до 1958 года. Вам всегда помогала семья. Вы даже умудрились открыть небольшую фабрику по производству лекарственных препаратов. Самое интересное, что вам удавалось неоднократно навещать Европу и встречаться с родными и близкими людьми. О ваших визитах знали ЦРУ и БНД. Даже швейцарская полиция устанавливала за вами слежку. И что? И ничего! Никто вас не схватил! Надо же…

Шенгеле, ласково глядя на полковника, самодовольно улыбался. Тот продолжал:

– В сорок пятом году советские войска, освободившие лагерь «Рахен», обследовали блок № 10, где вы проводили свои чудовищные опыты и не нашли там никаких документов. Долгое время считалось, что вы перед бегством уничтожили свои записи. На самом деле – нет. Последний допрос пролил свет на все загадочные обстоятельства. Оказалось, что вы в союзническом лагере были все-таки выловлены и раскрыты. Я, кстати, никогда не сомневался в профессионализме западных спецслужб. Теперь все встало на свои места. В обмен на документы о ваших варварских опытах, вы получили свободу и заботливое прикрытие. Ваши новые беспринципные защитники взяли вас под свое крылышко и много лет тщательно опекали. А вот в 1958 году они вам не помогли. Израильтяне уничтожили нескольких ваших приятелей, таких же, кстати, негодяев, как и вы, и пришлось срочно уносить ноги в Парагвай. Вам там удалось неплохо устроиться. Даже лабораторию свою получили. Бедные индейцы…

Шенгеле рассмеялся:

– Полковник! Вы – либо великий актер, либо не являетесь профессионалом, и в КГБ вам делать нечего. Если второе утверждение верно, то ваши руководители ослы, раз приняли на работу такого великого моралиста. Ваши коллеги, вон, помогают Бокассе, который в Центральноафриканской Республике с аппетитом поедает своих чернозадых соплеменников с различными приправами и без них. А про Уганду я вообще молчу. Может, ваши коллеги там уже и к меню Иди Амина приспособились? Ведь тот - гурман похлеще Бокассы. А вы мне здесь про индейцев рассказываете. Нашли, кого жалеть…

Фролов невозмутимо спросил:

– Индейцы, значит, не люди?

– Полковник, с точки зрения расовой теории, даже славяне…