Казус бессмертия

– Представители одной из суннитских сект. Называют себя борцами за веру, а на самом деле – простые наемники. Готов поспорить, что среди этих нет ни одного чеченца.

– И куда они бегут?

– А ты не слышишь?

Жужжание стало сильней. Мало того, звук возрастал очень быстро. Агасфер тревожно оглянулся, и выругался:

– Вот черт, мать твою… не успеем! До ближайшей скалы, где есть выемки – метров триста!

Петр ничего не понимал. Группа ваххабитов тем временем достигла отары Агасфера. Вооруженные люди, пинками расталкивая овец, бежали к ручью. Овцы обиженно блеяли и разбегались в стороны, всем своим видом протестуя против столь хамского с ними обращения. Наконец, экстремисты достигли воды. Один из них − видимо, главный – что-то крикнул, и группа начала переходить ручей вброд. Жужжание вдруг превратилось в громкий, режущий слух стрекот и в долину из-за горы ворвались два военных вертолета. Они, грозно ощетинившись всякими ракетами и пулеметами, летели на малой высоте, и направление их полета явно указывало на группу борцов за веру. Ваххабиты, перешедшие ручей, ворвались в отару Петра и затаились среди овец. Не успевшие перебраться, бросились обратно и затерялись в стаде Агасфера. Один лишь предводитель, оказавшийся посередине водной преграды, не мог решить, куда быстрее смыться, и топтался на месте, дергаясь поочередно − то вперед, то назад. Он напоминал осла, застрявшего между двумя стогами сена. В отличие от басни, где на выбор у осла времени было достаточно, предводитель ваххабитов находился в совершенно другом положении. Это подтвердил застрочивший пулемет первого вертолета. Очередь прошила главного ваххабита насквозь и он, упав телом в воду, отправился туда, где не надо ничего выбирать. Агасфер заорал:

– Ложись! Прячься за камни!

Он упал на землю. Петр свалился с камня и распростерся рядом с ним. Раздался какой-то вой, и земля с грохотом поднялась вверх. Вертолетчики плевать хотели на чеченских баранов, и потому реактивные снаряды стали рвать обе отары на куски. Воздух наполнился звоном железа, свистом сорванных с земли камней и звуками стрельбы. Прямо перед носом Петра упало овечье копыто, срезанное чисто и аккуратно. Он повернул голову вправо, и пространство вдоль линии взгляда наполнилось летящими предметами: автоматом Калашникова, парящим рядом с бараньими рогами; чьей-то оторванной от тела ногой, обутой в высокий военный ботинок; окровавленным телом Агасфера без головы; его же фляжкой, сильно помятой, но закрытой; овечьей шерстью, кружащейся подобно хлопьям снега, и многими другими вещами. Этот вращающийся калейдоскоп неожиданно прекратился резким взрывом боли в левой части тела. Теряя сознание, он заметил чью-то руку, отдельно от тела брякнувшуюся перед глазами. Пальцы ее судорожно сжимали жестяную кружку Петра. Успев напоследок удивиться, он тут же умер.

* * *

Сознание вернулось рывком, который сопровождался резкой, разрывающей тело болью. Левая часть туловища не чувствовалась, но боль сидела именно там. Петр застонал и открыл глаза. Он лежал на спине, и голова его покоилась на туше мертвого барана, подложенной чьей-то заботливой рукой. Этот, заботливый, сидел напротив Петра на камне, страдальчески скривив рот в некоем подобии улыбки. Седые патлы Агасфера были покрыты сгустками запекшейся крови. Впрочем, одежда выглядела не лучше. Петр вспомнил, как безголовое тело Агасфера парило в воздухе, и подумал, что это ему привиделось. Он скосил глаза и разглядел, что левая рука находится на месте. Только плечо и грудь были густо заляпаны красным, и под мышкой был порван рукав. Помятая кружка стояла на камне и рядом с ней лежала избитая агасферова фляга.

Агасфер медленно взял ее в руки, осторожно отвинтил колпачок, и от души ливанул в кружку. Он встал на ноги, подошел к Петру, приподнял его голову и поднес кружку к губам. Тот разжал зубы, и живительное пойло потекло в глотку. Боль начала уходить, и через три больших глотка стала относительно терпимой. Увидев, что Петру становится лучше, Агасфер сам присосался к горлышку. Отдышавшись, он, кряхтя, уселся на камень, и с усмешкой задал вопрос:

– Ну, а ты какого бога ударил?

Петр, превозмогая боль, ответил:

– Не понимаю.

– Как же, − Агасфер еще хлебнул чачи, закрутил крышку, и засунул фляжку за пазуху. – Не понимает он… С оторванной рукой и развороченной в области сердца грудью человек жить не может. А вот тот, кого наказали бессмертием, – запросто.

– Почему наказали? Может, наградили.

– Такой гадостью не награждают. Вот я, например, отказал Кое-Кому в отдыхе во время его последнего пути. Да еще и оттолкнул…

Петр понял, что безголовое тело Агасфера ему совсем не привиделось. Он удивленно спросил:

– Вечный Жид? Так это правда? Неужели священники не врут?

– Попы врут всегда, − ответил Агасфер. – На то они и попы. Но, что касается меня, то я действительно скитаюсь по этой чертовой земле две тысячи лет, и даже мое настоящее имя давно забылось… А сколько живешь ты? И вообще, кто ты такой?

Петр подтянул к животу левую ногу и ощутил, что тело начало его слушаться. Он сказал: