Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Антология

Тем не менее нельзя не отметить, что историческое познание может быть разным. Оно совсем не обязано иметь концептуализированную форму, хотя мы не можем отказать микроистории в полном отсутствии концептуальности. Микроисторическое исследование в значительной степени концентрируется на качественном описании реалий и событий прошлого и на их авторском, профессиональном интерпретировании. Такое знание не столько объясняет прошлое, сколько рассказывает о нем, демонстрирует его в подробностях, расширяя и уточняя представления читателя. Историописание как раз и призвано через показ «прошлого» и его интерпретацию давать читателю понимание «иного», «чужого», научить критическому осмыслению собственного времени, которое так скоро тоже превратится в «прошлое».

Несмотря на ярко выраженный авторский почерк микроисторических книг и их тематическое разнообразие, они имеют легко узнаваемые общие черты: «плотно»[19] описанная неординарная ситуация, в которой действуют реально существовавшие в истории персонажи. Обычно (но не всегда!)[20] это простые, ничем не примечательные люди. В микроистории их часто именуют «акторами» (от англ. глагола to act), поскольку они интересны не просто реконструированной биографией, а тем, как они действуют, какие жизненные стратегии используют для собственного успеха или, что чаще, для выживания, характеризуя тем самым общество своего времени[21]. «Простые люди» живут обыденной жизнью, в которую, однако, постоянно вторгается власть и указывает, что им следует делать и как думать. Не выступая против нее открыто, «маленький человек» ищет, как ему выгоднее поступать в диктуемых сильными мира сего обстоятельствах[22]. Микроисторические исследования раскрывают повседневную сторону исполнения этих условий, со всеми трудностями, трагедиями, уловками и успехами «маленького человека» перед лицом бюрократической машины, поэтому такие исследования часто называют «историей снизу» (history from the bottom).

Зачем она нужна и кому интересна, эта история обывателей? Под пером микроисторика такие люди превращаются из пассивного объекта истории (какими всегда оставались «народные массы») в ее субъекта, в «акторов», оказывающих влияние на ход событий своими совершенно обыденными действиями и принимающими собственные решения по поводу властных директив, проявляя таким образом «своенравное упрямство» (Eigensinn или Eigen-Sinn), по выражению Альфа Людтке[23].

Поясню свою мысль на одном примере. Если бы люди, высланные из родных мест властью Петра Великого на строительство новой столицы, безропотно повиновались его малокомпетентным указам, а не приспосабливались самостоятельно к условиям, осложненным как природными тяготами, так и самим правительством, мы бы никогда не увидели блистательный Санкт-Петербург[24]. Эта сторона микроистории, безусловно, значима, поскольку она демонстрирует включенность каждого обычного человека в то, что происходит вокруг него, и его конкретную ответственность, а это мало кем осознается. По словам венгерского микроисторика Иштвана Сиарто, «когда вместо того, чтобы описывать карающие системы, которые калечат и убивают людей, микроисторики направляют свое внимание на то, как люди созидают, поддерживают, подтачивают и в конечном счете разрушают системы, они раскрывают особое значение людских действий и ответственности за них и, таким образом, призывают ответственно относиться к будущему»[25] (перевод мой. – О. К.). И прекрасные достижения человечества, и его самые позорные страницы, такие, например, как инквизиция, фашизм или сталинизм, рассматриваются не только через вождей и лидеров, как это принято в традиционной «глобальной» истории, но и через деятельность и сознание «маленьких людей».