Кедровая бухта

— Ты права, но тебе это доставляет удовольствие?

Не доставляло. И Сесилия знала, почему он пришел.

Через несколько дней Ян отправится в море, и он хотел уехать без давящего комка в горле.

— Пока, Ян, — мягко ответила она. — Пусть все пройдет удачно.

Он нахмурился, будто на самом деле не зная, стоит ли ей доверять.

— Ты на самом деле этого хочешь?

Сесилия кивнула.

— Я не хочу ругаться и никогда не хотела. Плыви со спокойной душой. Когда вернешься, мы разберемся со всеми юридическими вопросами.

— Спасибо тебе. — Его облегчение было явным, а взгляд смягчился, когда Ян развернулся, чтобы уйти.

Сесилия наблюдала, как силуэт мужа исчезает в тумане, и смотрела до тех пор, пока могла различить его темную фигуру.

А потом она закрыла глаза и представила, как могла бы пойти их жизнь, если бы была жива Элисон. Она бы стояла с другими женами моряков на пристани, Ян поцеловал бы на прощание сначала ее, потом Элисон и снова Сесилию. После он бы поспешил на авианосец, а она держала бы в объятиях дочь и поднимала ее маленькую ручку, чтобы Элисон могла помахать отцу на прощание. Вместо этого они прощались друг с другом, стоя над могилой дочери.

Джастин избегала матери все выходные, и не без причины. Как только они встречались, Оливия начинала критиковать Уоррена. Не открыто, намеками, но все равно делала это. Например, Оливия припомнила некоторые слухи о его бывших женах, которые ей будто бы довелось узнать. Или начинала рассказывать о тех или иных проблемах в домах, которые построила его компания.

По мнению Джастин, тот факт, что она встречается с Уорреном, не касался ее матери. Хорошо, он был на несколько лет старше. И она признавала, что его репутация не была превосходной. Но были вещи, о которых ее мать и остальные не знают, да и никогда не узнают. Уоррен доверял ей, и его доверие много значило для нее.

Вторая причина, по которой Джастин избегала мать, был ее брат Джеймс. Год назад он, не обсудив с семьей свое решение, отправился служить на флот и в результате впервые оказался вдали от дома. Он скучал по семье, и их мать беспокоилась о нем. Сейчас ее младший брат принял еще одно жизненно важное решение и возложил на Джастин обязанность рассказать об этом семье.

— Скажи ей за меня, — умолял он, и из-за своей любви к нему Джастин глупо согласилась.

И теперь столкновение было неизбежным. Утром в понедельник Джастин почти решила позвонить бабушке и сделать так, чтобы новость рассказала Шарлота. Джастин даже взяла в руки телефон и набрала номер. Но после первого гудка положила трубку, обзывая себя трусихой.

Весь день она с трудом сосредотачивалась на заявках на получение ссуды и на собрании персонала — Джастин работала менеджером в местном отделении Первого национального банка. И у нее было много обязанностей. Джастин вздохнула — она знала, что сама должна рассказать все матери, как только представится такая возможность.

После работы Джастин сразу направилась из банка в дом на 16-й Лайтхаус-Роуд, где жила ее мать. Она и сама жила здесь, пока десять лет назад не уехала в колледж. Джастин возвращалась сюда на короткие промежутки времени. Это место всегда было для нее домом, в отличие от иных ее пристанищ. Каждый раз делая поворот на дороге и поднимаясь вверх, Джастин испытывала ощущение, которое не чувствовала ни в одном другом месте, где жила последние десять лет.

Джастин припарковалась возле парадной двери. Ее мать, должно быть, смотрела в окно, когда подъехала дочь, потому что открыла дверь, как только Джастин начала подниматься по ступеням на крыльцо.

— Милая, — сказала Оливия, протягивая руки для объятия. — Это приятный сюрприз.

Джастин выдавила улыбку.

— Ты как раз на ужин.

Джастин никогда не могла понять, почему Оливия так старается накормить ее. То же самое делала и бабушка. «Наверное, материнство предполагает стремление заботиться», — предположила она. Хотя ей уже не требовалась забота. По крайней мере, подобного рода.

— Отлично, — ответила Джастин, не проявляя, однако, особого энтузиазма. Ее желудок уже содрогался.

— Тебя что-то беспокоит? — посмотрела внимательно на дочь Оливия.

Радар! Джастин готова была поклясться, что у ее матери есть радар.

— Почему бы нам не выпить чаю? — предложила Джастин.

— Ты ведь не беременна? — застыла Оливия. — Господи, не говори мне, что ты собираешься замуж за Уоррена!

— Мама, просто сделай чай. И нет — я не беременна.

— Слава богу.

Ее облегчение не могло быть более очевидным. Неужели она не понимает, как оскорбительна ее реакция?

Оливия прошла на кухню, и Джастин последовала за ней.

— Это было грубо с моей стороны, милая. Прости! — сказала Оливия, ставя на плиту чайник. После чего она вздохнула. — Ты знаешь, что я думаю об Уоррене.

Джастин не требовалось напоминание.

— Но ты, кажется, наслаждаешься его обществом, и важно только это.