Кедровая бухта

Джастин не ответила на не совсем полноценное извинение матери. Какой смысл? Да, ей нравился Уоррен, но она не была слепа и видела его ошибки. Самым обаятельным в нем был возраст. Джастин любила мужчин старше себя. Они были решительными, уверенными и надежными. Она не намеревалась иметь детей и искала зрелых отношений. Мужчины ее возраста казались Джастин безответственными подростками.

Оливия налила чай и поставила две чашки на обеденный стол.

— Хорошо, — сказала мать, когда они обе сели. — Если ты не беременна, тогда в чем дело?

Джастин проигнорировала вопрос и попробовала чай.

— Я говорила с Джеймсом на прошлой неделе.

— Как у него дела? — Оливия отрешенно посмотрела на дочь.

— Мне показалось, что его голос звучит хорошо.

— Хорошо?

— Счастливо, — поправилась Джастин.

— У него появилась новая девушка?

Она не могла поверить, что ее мать не может ничего понять.

— Не совсем.

— Он встречается с той же девушкой, что и раньше? Селиной? Сейчас я не могу вспомнить ее фамилию.

— Солис.

— М-м-м. Каждый раз, когда Джеймс упоминал о ней, они ругались то по одному поводу, то по другому.

— Сейчас у них все хорошо, — проговорила Джастин, пытаясь не засмеяться — Оливия казалась абсолютно недогадливой.

— Я рада слышать это.

— Да, мам? — давила Джастин.

— Конечно, я рада. — Оливия помедлила. — Ты пытаешься сказать мне, что Джеймс и Селина помолвлены?

— Нет, я здесь, чтобы сказать — они женаты.

— Женаты? — Оливия быстро вскочила со стула, а затем так же стремительно села обратно. — Женаты? И даже не сказали мне? Не сказали ни слова?

— Джеймс боялся твоей реакции.

— Ему следует куда больше опасаться, что я скажу теперь, — сурово проговорила Оливия. — Почему он так подумал? А как семья Селины? Это было для них таким же шоком?

— Очевидно, нет.

— Что ты имеешь в виду?

— Отец Селины настаивал, чтобы они венчались в костеле.

— Но Джеймс не католик.

— Он обратился.

Джастин видела недоумение в глазах матери и понимала, что она с трудом принимает новости. Сын, которого она растила протестантом, внезапно стал католиком.

— Должно быть, он очень сильно любит ее, — задумчиво проговорила Оливия.

— Думаю, да.

— Значит, другими словами, мой сын и эта молодая девушка, которую я не видела ни разу, поженились по традициям католицизма и ни слова не сказали никому из пашей семьи?

— Да, — подтвердила Джастин.

— Почему?

— Джеймс хотел, чтобы вы с папой были там. — Джастин на мгновение затаила дыхание. — Но он боялся, что вы не одобрите этого.

— Господи, почему? Потому что Селина — латиноамериканка? Джеймс, должно быть, плохо нас знает.

Джастин пожала плечами. Она не была согласна с тем, как поступил брат, но сейчас слишком поздно что-то менять.

— Когда я познакомлюсь с ней?

— Мам, это еще не все.

Оливия поставила чашку обратно на блюдце.

— Селина беременна?

— Наконец-то, мам. Тебе потребовалось слишком много времени, чтобы догадаться.

— Я сама говорила с Селиной, — радостно проговорила Джастин. — Похоже, она довольна. Джеймс с ума сходит по ней, и я уверена, что она будет хорошей женой.

— Как давно? — Мать выглядела не настолько уверенной, как Джастин.

Это и была самая худшая часть.

— Ей рожать через четыре месяца.

— Четыре месяца, — эхом отозвалась Оливия. — Я буду бабушкой через четыре месяца?

— Похоже на то.

Ее мать не проговорила ни слова следующие несколько минут, затем ее глаза заблестели, и Джастин поняла, что Оливия вот-вот заплачет.

— Мам, тебя так волнует, что ты станешь бабушкой?

Оливия покачала головой и промокнула глаза салфеткой:

— О нет… Я просто очень хотела бы, чтобы у сына хватило смелости рассказать мне все самому.

— Сейчас он ждет твоего звонка. — Джастин крепко прижала Оливию к себе, и они постояли минуту в тесном объятии. — Хочешь, я наберу номер?

— Пожалуйста, — кивнула Оливия.

Глава 5

Сесилия приехала на работу в пять — на час раньше того времени, когда начиналась ее смена. Но бар уже начинал заполняться людьми. Она опустилась на обитый тканью стул, надеясь, что ей представится возможность поговорить с отцом.

— Как дела, ребенок? — послышался с противоположной стороны стойки голос Бобби Меррика. — Может, чего-нибудь выпьешь?

Сесилия ненавидела, когда он начинал общаться с ней как с клиентом.

— Хорошо, может, чашечку кофе?

— Уверена, что не хочешь ничего покрепче?

— Абсолютно.

В определенных вещах ее отец так и не повзрослел — он продолжал одеваться и вести себя как подросток. У Бобби были седеющие волосы длиной до плеч, и его гардероб состоял из футболок бешеной окраски, которые он носил вместе с джинсами. Это не беспокоило Сесилию, но бывали времена, когда она нуждалась в зрелой поддержке отца. Этот вечер был именно таким случаем. Отец принес ей чашку остывшего черного кофе, подождал, не подойдут ли еще клиенты, а после вернулся и сел рядом с дочерью.

— Разговаривала с матерью недавно? — спросил Бобби. После развода Бобби — он настаивал, чтобы Сесилия называла его именно так, — уехал из Нью-Джерси и сначала поселился в Нью-Мехико, затем переехал в Аризону и постепенно добрался до севера штата Вашингтон.

— Она звонила в прошлые выходные.

— С ней все в порядке?