Кедровый лохотрон

Открыв глаза, Сидор долго ещё лежал в темноте, нежась в нагретой за ночь постели из брошенного на недавно настеленный свежий пол овчинного кожушка и толстого овечьего одеяла, сверху. Дом ещё спал. Было тихо, и Сидор с неохотой вспомнил вчерашнее.

Сразу заныл подбитый вчера глаз, легонько дёргая тупой болью. В ухо тут же стрельнуло и настроение сразу поднялось. Славно вчера кулаки почесали, ничего не скажешь.

Пробраться аккуратно к своему дому и там переночевать, спокойно их отряду не дали. В одном их боковых улочек, которыми они тихо пробирались в свою часть города к Сидорову дому, их отряд всё же наткнулся на каких-то "гуляющих" отморозков.

Каким ветром их занесло в тот тёмный переулок, одному Богу известно. И что им там было надо — тоже осталось покрыто мраком, потому как едва завидя друг друга, обе группы не сговариваясь, молча, устремились навстречу друг другу. И разлившаяся уже к тому времени вокруг чернильная чернота позднего осеннего вечера сыграла с ними плохую шутку.

В том, что встретились свои, они разобрались, лишь только когда изрядно начистили друг другу морды. И лишь после того, принялись разбираться, с кем встретились и чего от них хотят.

И с удивлением обнаружили знакомых парней из Гуано. Переселенцы с равнины, нанятые на время, пока их не сменит там очередная смена дежурных егерей, пришедшая на смену погибшему гарнизону.

А после была грандиозная примирительная пьянка, как обычно затянувшаяся чуть ли не до утра. А потом, не дожидаясь её окончания, Сидор ушёл к себе в комнату спать.

И сейчас пытался встать, лениво почёсывая тупо ноющие после вчерашней драки бока. Ничего не скажешь, весело они вчера добрались до дома.

Сидор осторожно потрогал лицо. Вроде, все зубы целы.

Распухшие губы торчали на лице, словно два надутых воздухом мешочка. Славно Травник вчера съездил ему по физиономии, пока они не разобрались кого мутузят.

— "Но, ничего, — мстительно ухмыльнулся он, вспомнив торчащее далеко в сторону багровое, оттопыренное ухо Травника. — Я ему тоже от души врезал. Теперь знать будет, как приставать к мирным прохожим в тёмном переулке. Гулёна, блин".

— Проснулся?

Гулкий, эком отозвавшийся от углов в комнате голос Кузнеца, громом прогремел у Сидора над головой

— Блин, — со стоном Сидор схватился за голову. — Нельзя ли потише. Народ спит ещё, а ты в полный голос орёшь.

— Народ проснётся, потому что народу пора вставать, — с усмешкой отозвался тот, входя в комнату и закрывая за собой дверь. — Надеюсь, ты не будешь спать до обеда, как здесь у всех дворян принято.

— Ну, — Сидор с удовольствием душераздирающе зевнул. — Принимая во внимание, что я не природный дворянин. То бишь, не урождённый, — с очередным зевком, лениво уточнил он. — То спаньё до обеда мне не грозит. Особливо с такими побудчиками, — сердито покосился он на кузнеца.

— Нам, гагарам, надо пропитание своё в поте лица свово зарабатывать. Потому, встаю.

— Вставай, вставай, — поторопил его кузнец. — Которую неделю торчим в городе, тебя дожидаючись. А тебя всё нет и нет. Непорядок. Так что вставай и поехали.

— Ка-кх-м, — закашлялся удивлённый Сидор. — А мы что? Договаривались о чём-то конкретном? Куда это поехали? Я никуда сегодня не собирался. По крайней мере с тобой.

— Нет, — улыбнулся кузнец. — Не договаривались. Но мог бы и пораньше приехать и мы б с тобой тут договорились. Чё те там в Ключе делать? Тут твоё место. Тут ты владелец огромных земельных угодий. А там влачишь жалкое существование и бьёшься с Советом за право засеять пшеницей жалкий клочок землицы для собственного пропитания, а тебя гнобят.

— Непорядок это. Тебе надо перебираться сюда.

— Понятно, — глубокомысленно изрёк Сидор. — Вам понравилась моя усадьба в горах и вы положили на неё глаз.

— Не дам. Сразу предупреждаю. Не дам! — рявкнул он на кузнеца. — Обнаглели вы парни. Словно своего мало, всё на чужое покушаетесь.

— В чужом саду и яблоки вкусней, — гулко расхохотался в пустой комнате кузнец.

— Собирайся! А по поводу твоей усадьбы в горах разговор долгий будет. Если будет вообще, — ухмыльнулся он. — Если договоримся.

— Нам есть о чём договариваться? — вопросительно поднял бровь Сидор.

— А то.

— Ты давай, давай, собирайся, — кузнец быстро направился к двери. — А я пойду народ подымать. День впереди короткий, зимний. А нам надо ещё много чего успеть.

— И вообще, пора из города сваливать, а то местные на нас уже что-то чересчур искоса посматривать стали. Уже и золото наше их не устраивает, словно мы его у них украли.

— А разве нет? — Сидор бросил на кузнеца насмешливо вопросительный взгляд.

— Кстати, — не отвечая на подначку, кузнец взялся за ручку входной двери. — По твоей земле, у нас есть к тебе пара дельных предложений. Опять же, в свете наших прежних договорённостей.