Кегельбан для безруких. Запись актов гражданского состояния

Сусанин бедром толкнул дверь типографии и увидел Семенова, который сидел за столом, забывшись в чтении, и увидел ван дер Югина, который сидел на столе по-турецки. И рассказывал оракулу о том, что силу притяжения необходимо использовать для производства электричества.

-- Вот ты подумай, ты же голова, как использовать, -- убеждал он Семенова, -- а я все станции и каскады повзрываю я дам рыбам свободу.

-- Если мы лишим Землю силы, то сами на ней не удержимся, -- отвечал польщенный оракул.

Несмотря на солнечный свет, набитый пылью, в проходной горела люстра. Адам выключил ее.

-- Не разговорами надо беречь народное добро, а делом, -- попенял он Семенову. -- На то ты здесь и посажен.

-- Почитать бы чего-нибудь захватил, -- сказал Семенов.

-- Так нечего. Ты все перечитал, -- ответил Сусанин.

-- Что же мне, в городскую библиотеку записываться? -- подумал вслух Семенов.

-- Лучше запишись в личную библиотеку заведующей городской библиотекой, -- подсказал ван дер Югин. -- А ты зачем пожаловал? На жизнь жаловаться? -спросил оракул.

-- Да, -- сказал Сусанин. -- Жена доконала? -- Да, -- сказал Сусанин.

-- Плюнула в душу?

-- Да, -- сказал Сусанин.

-- И ты ушел из дома?

-- Да, -- сказал Сусанин.

-- Видишь, как плохо жить с женой...

Адам плюхнулся в кресло и положил ноги на стол.

-- Расскажи, оракул, -- попросил он,-- просвети, как хорошо жить с женой. Или, как хорошо жить без.

-- Не хочешь быть директором? -- спросил Семенов.

-- Нет.

-- И в Сворске обитать не хочешь? -- спросил Семенов.

-- Нет.

-- И сны тебе про красивую жизнь не снятся? -- спросил Семенов.

-- Нет.

-- И женщина, которую ты сам себе выдумал, не идет? -- спросил Семенов.

-- Нет.

-- А ты мечтай поменьше, -- посоветовал оракул.

-- Не могу, -- ответил Адам. -- Тогда от скуки хоть в петлю лезь.

-- Начни с сегодняшнего дня копить деньги. Заведи сразу несколько сберкнижек. Или -- тоже выход -- укради чего-нибудь у государства.

-- Второе легче, -- сказал ван дер Югин, -- и быстрей.

-- Но зачем мне деньги? Я и без них себя прекрасно чувствую. Если забыть о воплях Фрикаделины...

-- Чтобы не ходить на работу, -- объяснил оракул. -- Тут, правда, есть возможность превратиться в бездельника, но, я надеюсь, ты переборешь лень, когда начнешь трудиться в свое удовольствие. Сороковой статьей Конституции такое предусмотрено, так что в тюрьму за вольный труд тебя не посадят. Ты учредишь персональный коммунизм назло всем. Когда-то твой отец учил, что человек в своей жизни должен пройти по ступеням развития общества, а ты оказался плохой сын и плохой ученик: ты заснул в развитом социализме, наглотавшись снотворных таблеток...

-- Семенов, ты неправильный оракул. Раньше я это подозревал, а теперь убедился, - сказал Сусанин. -- Зачем ты даешь советы в лоб, когда надо отговариваться двусмысленностями, и вместо пророчеств открываешь мне банальные истины? Вот послушай, кафедру классической филологии вместе со мной окончили еще семь человек. Один из них сейчас грузит мебель в магазине, а диплом выкинул, другой -- начальник планового отдела, третий устал пробиваться в люди и запил, остальные тоже приспособились на свой лад и по своим возможностям. Но все мы живем одной мыслью: когда-нибудь вернуться туда, откуда нас пинками выгнали конкуренты, в античную филологию. Хотя я уверен, подними сейчас шлагбаум, никто не вернется, поздно. Ведь ученому, как спортсмену, нужно держать форму. Итак, мы жертвы. Нам привили страсть к определенной профессии, и никто не подумал, что после прививки может появиться болезненная аллергия на другие специальности. Но делать нечего, и нас выставили перед фактом, как приговоренных ставят подышать свежим воздухом перед расстрелом. Несмотря на истраченные деньги, государству столько ученых филологов не нужно, государству требуются начальники плановых отделов, учителя и разнорабочие. Как все преступно просто: какие-то недоумки в министерстве образования или еще где-то не удосужились посчитать, сколько ученых сможет прокормить страна. В результате наши жизни исковерканы...

-- А они в орденах ушли, и отдыхают! -- сказал ван дер Югин.