Кегельбан для безруких. Запись актов гражданского состояния

— Не уходи, — попросила Марина. — Придет Подряников — что я буду делать?

— Ноги расставишь! — крикнул Иван и хлопнул дверью...

...Саша очнулся на лестничной клетке в луже воды. По его голове кто-то бил молотком. Он попробовал заслонить голову руками, но удары продолжали сыпаться со всех сторон. Встав на четвереньки, Саша кое-как стал спускаться по лестнице. Пробегавший мимо Иван не удержался и дал ему пинка. Подряников, как колобок, скатился к нижней ступеньке пролета. Там он подполз к квартире Сплю, встал, уцепившись за ручку двери, и позвонил. Чертоватая пробормотала: «Господи!» — и втащила его внутрь квартиры.

Любка положила Подряникова на софу, переодела в сухое белье мужа и накрыла лоб мокрым полотенцем.

— Допрыгался, кобель, — сказала она.

— Заткнись! — приказал он и спросил: — А откуда ты знаешь?

— Уже весь дом знает, — ответила Любка. — Зачем ты ван дер Югина обидел? Он последнее время очень злой стал…

— Я его утоплю, как Муму, — сказал Подряников…

…Вволю нарыдавшись, Сплю заснул. Вот какой привиделся ему сон:

«То ли он в военном трибунале, то ли в райсуде, а на скамье подсудимых — жена Любка. Тут же в председательском кресле сидит товарищ Примеров, а на ручке кресла примостился грозный редактор Куриляпов.

— Как так? — спрашивает Куриляпов таким страшным голосом, что даже брови его переползают через лоб и прячутся в волосах. — Как так, рядовая Чертоватая? По какому праву и какой обязанности не стали вы для товарища майора полноценной супругой? Почему не подарили стране солдата, на худой конец, — санитарку? Почему выкручивали ему руки, отнимали заслуженную пенсию и тратили на безделушки? Кто приказал?

Чуть не плача, Любка отвечает:

— Разжалуйте меня, товарищи судьи, и накажите штрафбатом. Я проявила слепоту, недоверие к старшему по званию, потому что я политически малограмотная и плохо соображаю, что семья — ячейка нашей армии и военно-морского флота. Простите меня, я сегодня же отдамся товарищу майору и верну пенсию.

Встает товарищ Примеров и говорит:

— Приказываю отличнику боевой и политической подготовки сержанту Подряникову стать наставником рядовой Чертоватой.

Входит Подряников с ключами от чердака.

— А если я не справлюсь, — говорит он, — то наставником осужденной может стать любой желающий…»

…Немного оправившись, Саша сел за стол и попросил у Чертоватой бумагу и копирку. Он написал заявление в милицию и сказал:

— Вот оригинал, а вот копия. С копией ты пойдешь к этому идиоту и скажешь, что, если он не хочет в тюрьму, пусть дает сто рублей.

— А я здесь при чем? — спросила Чертоватая.

— Люба, делай, что тебе говорят.

— А сам? Боишься еще раз по морде получить?

— Ты хочешь неприятностей? Они будут у тебя. Я расскажу товарищу Примерову, как мимо него прошел на складе единственный рулон китайского линолеума и как он оказался у его подчиненной в квартире.

— Не пугай: Примерова я давно купила с потрохами.

— Любка, ты меня знаешь, — сказал Подряников, — случай подвернется — раздавлю…

— Сам ты дурак! — сказала Чертоватая. — Ну, откуда он возьмет сто рублей? Он таких денег в руках не держал!

— Это его трудности… Пусть продаст что-нибудь, пусть займет.

— Кто ему даст, кроме Сусанина? Ты хочешь сцепиться с Сусаниным?

— Хочу. Он мне надоел своими выкрутасами… Я не могу тебе сейчас много сказать, скажу только, что Сусанин и еще кое-кто доживают последние деньки. Скоро будет перемена декораций. Но об этом надо помалкивать. Ты все поняла?

— Все, — сказала Любка и пошла к двери.

— Заодно вынь своего супруга с чердака, — крикнул Подряников и бросил ключ.

Тут же из-под кровати выскочил ван дер Югин и тоже побежал к двери, но Любка уже захлопнула ее, и ван дер Югин стал прыгать, чтобы достать до замка.

— Иди сюда, долгожитель. Чего боишься? Не трону, — пожал Подряников. — Давай дружить.

— Ты свовофь, — сказал И.

— Сам виноват. Зачем кусаешься? — спросил Саша.

— Ты мне субы не саковаливай, — сказал ван дер Югин.

— Я тебе новые вставлю, — пообещал Подряников. — А пока, дружок, сослужи-ка мне одну службу. Ну и я тебя отблагодарю. Квартиру я, конечно, не отдам, а вот пистолетик твой могу забрать из милиции. Будешь опять стрелять, в кого пожелаешь.

— Я в твой самок квостей налофыл, ты тепель в том не войдеф, — сказал ван дер Югин, выскочил на балкон и по пожарной лестнице убежал в квартиру Марины.

— Вот маленькая дрянь! — сказал Подряников. — Ладно, и до тебя доберемся…

Иван пришел в больницу, открыл дверь женского изолятора и огляделся. Все лежало на своих местах, даже пыль и деньги. Он плюхнулся на койку, она заскрипела и загудела, как колокол, в который залетел ветер. И Ивану этот гул, неразрушаемый ничьим голосом, показался пыткой, словно кто-то через ухо вытаскивал из него нерв. Он вышел в больничный коридор и побрел к дежурной сестре, которая спала за столом, обняв телефонный аппарат как подушку.

— Сестренка, — сказал Иван, хотя «сестренке» перевалило за пятьдесят, — достань мне спирта, — и протянул ей пять рублей.

Бабка вынула из-под пола склянку.

— Чистый? — спросил Иван.

— В больницу грязь не возят, — зевнула бабка и спрятала бумажку в подол…