Кегельбан для безруких. Запись актов гражданского состояния

…Проснувшись, Сплю стал ходить по чердаку и искать, чем бы поживиться, но нашел только два обглоданных кошачьих скелета и помойное ведро Столика. Он хотел спрятаться в нем от ворон и жить до смерти, залез двумя ногами и еле-еле потом выбрался. С тоски Сплю просунул голову в вентиляционное окошко и издал трубный звук, от которого содрогнулся дом. Звук этот означал: «Мне скучно и грустно, почему никто не приходит меня развлечь?» Но жильцам было не до майорского воя — по телевизору шел к развязке фильм про неуловимого разведчика. Только два подростка старшего школьного возраста замерли посреди улицы, и один сказал другому:

— Смотри, куда дурак залез! Докинешь до него?

Другой поднял камень и кинул в торчавшую из стены майорскую голову, но не докинул и разбил стекло в квартире Анны Петровны.

— Мало каши ел, — сказал он о себе…

Тогда Сплю вскарабкался по лестнице и через люк высунул голову на крышу, но, увидев кресты телеантенн, так испугался, что, перекрестившись, упал в могилу чердака и задрыгал ногами и руками. Черные дьяволы бросились со всех углов и балок на поверженную жертву. «За-дол-бят!» — довольно-таки быстро сообразил майор и сделал под себя.

— А ну! Кыш! — раздался спасительный крик жены…

…В туалете Иван взял с умывальника стакан и выплеснул в него спирт. Потом вылил спирт в горло, запил водой из-под крана и стал следить за своей физиономией в зеркале. Физиономия медленно расплывалась, и одновременно туалет наполнялся голосами. Иван услышал, как унитазы ругались друг с другом на всех этажах, переливая брань по трубам, как кран фырчал на них, а электрополотенце пело и посвистывало отрешенно, себе под нос теплым воздухом.

— Что вы ссоритесь? — спросил он сантехнику. — Обидно, что не созданы для прекрасного? Я — человек — как бы создан для этого. Но если бы вы знали, сколько г… мне приходится поглощать каждый день! Если б знали, как тошно жить в грязи по горло и не понимать, кто тебя затащил в эту трясину, кто сделал из тебя детский волчок, игрушку, которая работает вхолостую, на потеху другим… Хотя и этим другим не до смеха и они не понимают, как вляпались по уши…

В туалет вошла больная, но, увидев Ивана, прянула в сторону, точно лошадь, которую огрели хлыстом.

— Эта помойка чище меня, — сказал Иван женщине, показывая на унитаз. — Что же делать? Как отмыться?.. Будь я Подряников, купил бы крысиного яда и подсыпал в кастрюлю супа в столовой…

Больная привела дежурную сестру, и вдвоем они отвели Ивана в изолятор…

…На площадке перед дверью Любка нашла лужу, молочные зубы ван дер Югина и коренные — Подряникова, зачем-то сгребла их тапочкой в кучку, потом зашла в квартиру и увидела почти всех, кого, собственно, и ожидала увидеть: не хватало Ивана. На кровати, под одеялом, засыпали, обнявшись, Марина и ван дер Югин. В ногах у них, тоже обнявшись, сидели Путаник и Кавелька и убаюкивали детей грустной песней о непонятой любви. Семенов с Сусаниным пили чай на кухне, и Семенов говорил, что беда наступает, как лихой кавалерист, и пора прятать головы, что теперь он каждое утро будет выходить в город, собирать слухи и к обеду выдавать ауспиции на ближайший день.

Ван дер Югин открыл глаза и сказал:

— Она — фпион!

— Сам ты шпион, — ответила Любка

Адам подал знак, чтобы Чертоватая вела себя тихо, поманил на кухню и налил ей чаю. Любка протянула ему копию заявления.

— Чего он добивается? — спросил Сусанин, пробежав взглядом по бумаге. — Что ему надо?

— Отступных, — ответила Чертоватая.

— Придется платить, — вздохнул Сусанин, — я ведь виноват больше Ивана.

— Давай я заплачу, — предложила Чертоватая.

— А сколько он требует?

— Сто.

— Хороший мальчик, — сказал Сусанин. — Передай, что деньги он получит завтра, как откроется сберкасса.

— Я не узнаю тебя, Адам. Придумай что-нибудь! — взмолилась Любка. — Нельзя же этому поганцу каждый раз спускать!

— Ван дер Югин взялся отомстить за всех, — сказал Сусанин, закрывая тему.

Тогда Любка сказала:

— Есть проверенный слух, что на днях всем начальникам шапки посшибают.

— То же самое вычислил Семенов, — ответил Адам. — Но мне-то что? Я не собираюсь защищаться. Чем бы переворот ни завершился, хуже не будет, потому что — некуда.

— Но ты мог бы воспользоваться заменой руководителей и протолкнуть свой идеи, — сказал Семенов.

— На мне клеймо прежней гвардии, — ответил Сусанин.

— Дядя Семенов, расскажи лесную сказку про дикого зверя, — попросила из комнаты Марина.

Оракул бросил Сусанина и Чертоватую, пришел в комнату, согнал Путаника с кровати и сказал: