Кей&Джема

Джеме было очень больно. Не из-за того, что с ней обошлись как с ребенком, и не из-за того, что она вдруг стала изгоем в собственном доме. А из-за того, что она ощущала себя собачкой, у которой пытались выработать условный рефлекс.

Будешь делать не так, как нам надо, – лишим всего: и свободы, и общения, и элементарного уважения. И это оказалось обиднее всего. С ней не пытались поговорить о том, почему это произошло или что она чувствовала, никто не собирался разбираться в проблеме. Взрослые просто корректировали ее поведение единственным доступным им способом – давлением.

Когда за мачехой закрылась дверь, Джема упала на постель и разрыдалась. Теперь они с Витей не увидятся. Осознавать это было невыносимо. Она не могла даже позвонить ему и сказать, что у нее все хорошо. Но разве это хорошо? Что, блин, хорошего в том, что ты не имеешь голоса и не являешься хозяином своей жизни?

Да, она пропускала занятия. Но разве у нее был выбор? Они сами сделали всё, чтобы Джема не могла видеться с друзьями в свободное время. Они ограничили круг ее знакомых до тех, кто был им полезен и удобен, сами установили рамки и стали диктовать, с кем дружить и чем заниматься в свободное время, так?

Значит, она не виновата в том, что прогуливала занятия в академии. Если бы ей давали хотя бы несколько часов в день, чтобы проводить их по своему усмотрению, учеба не пострадала бы. А теперь всё так плохо. Теперь Джема не могла жить без этого парня, думала только о нем.

Она уткнулась в подушку и услышала собственный стон. Девушке было так плохо, что она разрыдалась в голос. Ей хотелось убежать, броситься к нему навстречу, сказать, что ей плевать на все запреты, но… страх перед отцом стал еще сильнее, чем прежде.

Теперь Джема видела гнев в его глазах, могла осязать его физически, и у нее тряслись поджилки от одной только мысли, что придется его ослушаться.

У них с Витей не было будущего. Нужно смириться и забыть. Про него, про их поцелуи, про их поездки на мотоцикле. Забыть и не вспоминать, что однажды она смотрела в глаза другого человека, будто ныряя в глубины зеркала, и чувствовала, как замирает сердце от счастья. Не вспоминать…

Ночью у нее поднялась высокая температура. Джема стонала в бреду, дрожала, потела, снова дрожала, кутаясь в мокрое от пота тонкое одеяло. Она ощущала, что голова нагрелась так сильно, что готова была вот-вот лопнуть, но никак не могла проснуться. Только хрипло дышала, глотая пересохшим ртом воздух и всё звала его на помощь.

А он не пришел.

Утром температура не спала. Обеспокоенная мачеха вызвала доктора. Сквозь сон Джема слышала, как отец, меряя шагами комнату, ругал ее за неосмотрительность: «Шаталась где-то, простыла!» И чтобы не слышать этих слов, девушка отключалась.

Какие-то таблетки, вода, бульоны, причитания… Градусник каждые два часа. Новые наставления врача. Джема не помнила толком этот день. Она не отзывалась на свое имя, не поворачивалась и не открывала век. Лежала, стиснув зубы, и понимала одно: они с Витей больше не увидятся. Нет никакой возможности. Тотальный контроль, слежка, угрозы…

Нет, она не могла смириться с таким положением дел. И температура упорно поднималась вновь.

– Сорок! – недовольно озвучила мачеха в очередной раз.

Вызвали «скорую».

– Нужно госпитализировать.

– Не поеду, – выдавила из себя Джема и уткнулась в подушку.

Ей поставили какой-то укол.

– Оставьте меня в покое, – попросила девушка.

Так прошел второй день.

Ночью, когда в комнате стало тихо, она почувствовала, что стало легче. Села на кровати и стала всматриваться в темноту. Голова кружилась, тело еще было слабым, но Джема встала и, пошатываясь, направилась к балкону. Распахнула дверь. Никого, только ветер.

Однажды такая же темная ночь уже изменила ее жизнь. Зачем все это было нужно? Не просто так ведь, да? Наверняка их встреча в тот день должна было что-то значить.

Тогда небо было таким же черным, как сейчас. И тоже набежали тучи. Джема сделала шаг и вышла на балкон. Подошла к ограждению, уперлась в него руками, посмотрела вниз.

Столько всего изменилось, а она помнила их встречу, словно та состоялась вчера. И ей так сильно хотелось сейчас увидеть Виктора, что она имела глупость думать, будто он примчится к ней сюда в такой час.

Нет, ему нельзя рисковать. И так даже лучше. Ведь их пути должны разойтись.

Джема присела и навалилась спиной на ограждение. В воздухе запахло дождем. Она посмотрела в беззвездное небо. Совсем недавно оно не казалось таким бездушным и холодным. Девушка задумалась, что она чувствовала бы, если Витя был с ней рядом? Стала бы счастливой до помешательства? Может быть. Но думать так неправильно. Ей нужно стать такой, какой она была до их встречи. Ей снова нужно стать прежней Джемой.

Было ли это возможно?

Прошло еще несколько дней. Девушка окончательно выздоровела, стала выходить из комнаты. Всё забылось – и чувства, и переживания, и цели, которые когда-то руководили ее поступками.