Кейджера Гора

— Да, Господин, — отозвалась я, принимаясь извиваться и дёргаться.

Это оказалось непростым делом, встать на колени, со связанными за спиной руками, да ещё и со скрещенными щиколотками. Он даже не сделал попытки помочь мне. Наконец мне это удалось, и я замерла перед ним. Он стоял от меня в нескольких шагах, скрестив руки на груди.

— Ты хорошо смотришься на коленях и связанная как рабыня, — сказал он.

— Спасибо, Господин.

Мне вспомнился Корцирус, где я сидела над ним на троне в роли Татрикс. Теперь уже он возвышался над своей связанной, голой рабыней.

— Кажется, для Тебя пришло время расплаты, — бросил он.

— Делайте со мной всё что пожелаете, — ответила я. — Я Ваша.

— Даже не сомневайся, именно это я и сделаю, — усмехнулся он.

— Да, Господин, — опустила я свою голову.

— Как же я презираю Тебя! — вдруг крикнул Дразус Рэнциус.

— Да, Господин.

— Ты чрезвычайно красива, — сказал он.

— Спасибо, Господин.

— Ты боишься меня?

— Да, — кивнула я.

— Но Ты не кажешься испуганной, — заметил Дразус Рэнциус.

— Я не думаю, что Вы — относитесь к мужчинам, которые покупают женщин, ради того, чтобы причинять им боль, — пояснила я.

— Но ведь Ты не можешь знать этого наверняка, — усмехнулся он.

— Конечно, нет, но я могу надеяться, — сказала я.

Это почти как с замужеством. Ведь большинство женщин, до вступления в брак, действительно почти не знают мужчину, за которого они выходят замуж. Окончательно они узнают его, только спустя некоторое время совместного проживания. Естественно, что женщина, вступая в такие отношения, испытывает некоторый трепет. Также, только многократно страшнее, это происходит и с рабыней. Ведь своего нового владельца, того, у которого будет полная власть над ней, она, скорее всего не будет знать совершенно. Этого человека, она, вполне вероятно, до своего приобретения даже не никогда в глаза не видела. Окружит ли он её своей любовью и заботой, будет оберегать и лелеять её как сокровище, или будет обращаться как с животным и кормить дождём и снегом. Она понятия не имеет, что её ждёт. Всё что она может сделать, это изо всех сил стараться понравиться ему. Она — его собственность, и ей остаётся только надеяться на лучшее.

— Что-то Ты не кажешься мне убеждённой, — прищурился Дразус.

— Так и есть, — улыбнулась я.

— Возможно, подходящая порка могла бы убедить Тебя, — задумался мужчина.

— Возможно, — согласилась я, продолжая улыбаться.

— Ты, правда, уверена, что Тебя никогда не накажут? — удивился он.

— Нет, Господин, — ответила я. — Я знаю, что я — рабыня. Я знаю, что являюсь объектом приложения Вашей плети.

Он опустил руки и бросив на меня полный ярости взгляд проговорил:

— Но как же Ты прекрасна, как совершенно прекрасна, и как соблазнительна и восхитительна!

— И я — Ваша, и Вы можете делать со мной всё, что захотите, — добавила я.

— И как Ты меня бесишь! — закричал Дразус, внезапно, сжав кулаки.

Он отвернулся от меня. Я молчала не понимая его реакции. Подёргав немного руками, я в который раз убедилась, что связана была на славу. Дразус подойдя к окну своей комнаты, и уставился в него, опираясь ладонями в подоконник.

— Я помню, Корцирус, — сказал он, с горечью.

— Я, тоже, помню Корцирус, — сказала я, но с удовольствием.

— Шлюха, — прошипел мужчина, не оборачиваясь.

— Да, Господин, — не стала спорить я.

— Есть кое-что, за что я должен Тебе отомстить, — раздражённо заявил он. — И конечно, я имею полное право сделать это.

— Да, Господин, — улыбнулась я.

Я любила Дразуса Рэнциуса.

Он резко отвернулся от окна, и, сердито, принялся рассматривать меня.

— Давайте подумаем вдвоём, — предложила я. — Возможно, вместе мы сможем придумать определенное и подходящее взыскание, или назначить такую службу для той высокомерной шлюхи Шейлы, которая окажется хорошим наказанием за её глупость.

— Кажется, Ты пытаешься избежать моего гнева, — заметил Дразус.

— Возможно, — улыбнулась я.

Он устало прислонился к стене около окна, не отрывая от меня своих задумчивых глаз.

— Конечно, не стоит винить девушку за то, что она надеялась сделать это, — улыбнулась я.

— Пожалуй, не стоит, — согласился Дразус.

— Ой! — воскликнула я. — Как же я могла забыть! Я же больше не Шейла, не так ли? Вы сменили на мне ошейник.

Я посмотрела на Дразуса Рэнциуса и спросила:

— У меня теперь нет имени, ведь так?

— Нет, — кивнул он.

— В таком случае, могу я поинтересоваться, собирается ли господин как-то назвать меня? — осторожно спросила я.

— Назову, если мне того захочется, — ответил мой господин. — Или не назову, тоже если мне так захочется.

— Да, Господин, — покорно отозвалась я.

— Я — дурак, — вдруг заявил он.

— Пожалуй, мне будет разумнее промолчать, — заметила я. — Если я соглашусь, то меня обвинят в том, что признала своего господина дураком. А если я не соглашаюсь, то обвинят, по крайней мере, в том, что противоречила ему.

— Я — дурак! — несчастно повторил Дразус Рэнциус.

— Я так не думаю, Господин, — постаралась успокоить его я, — но, конечно, я — всего лишь рабыня, и очевидно моё мнение можно не учитывать.

— Я должен продать Тебя, — заявил он.

— Вы можете сделать со мной, всё что пожелаете, — сказала я.