Кейн Черный Нож

Я беру ее руку с груди и прижимаю к лицу. Даже вслепую она ощутит мою убежденность. - Ты героиня. Настоящая. Лучшего сорта. Прямая. Благородная. Верная. Защищай-слабых, и сила-твоя-удесятерится-ибо-сердце-чисто, и всё, что заставляет людей любить героев. Заставляет людей мечтать, что однажды они тоже станут героями. Лучшее в нас, понимаешь? Ланселот и Артур и Парсифаль в одной. И вершина всего... - я хихикаю так, знаете ли - "давай-посмеемся-вместе", - ты успела навалить гору мертвых мерзавцев.

- Кейн, это.... Если бы я реально могла стать такой...

- Уже.

- Но я не чувствую себя... такой внутри. Я не... нет, это игра, Кейн. Не видишь? Это представление, всего-то.

- И что? - пожимаю я плечами. - Почему бы нет? Таковы уж мы.

Неужели ей никогда не приходило в голову? - Что мы такое? Мы то, в чем мы убеждаем людей. Это наше дело. Наша работа. Что я сказал - всё, что я сказал - это то, что я о тебе думаю. А думаю потому, что ты правда, правда хороша. Не говоря уже о...

Давай, трусливый мешок дерьма. Скажи.

Скажи.

- ...о том, что ты без сомнений, самая восхитительно красивая женщина, с которой я имел честь встретиться.

Ну, выдавил. И это даже не прозвучало идиотски. Надеюсь.

- Ты точно так думаешь? - Рука у лица оживает, теплая, скользит по шее. Вторая рука ищет ключицу, потом медленно идет по груди, к мышцам над ребрами. Чуть медлит у свежего шрама. И движется южнее.

Догадываюсь, что иногда способен сказать что-то правильное.

- Правда думаешь, что я красива?

И ее губы так близки к моим, что дыхание греет бороду. Пальцы отыскали лобковые волосы и стояк возвращается, с силой урагана, и не думаю, что уже способен говорить.

Рука смыкается вокруг, словно это рукоять булавы.

- Теперь поняла. Наконец поняла. Ты пытаешься спасти меня.

Все, что могу - невнятно промычать: - Марада... Марада, не ... я не...

- Звезды. Вот ответ. Мы можем быть звездами - можем заставить их поверить. Поверить, что станем прибыльными. Станем великими. Тогда нас вытащат домой. Нужно лишь убедить их.

Да никогда. Не с нами. Нужно ей сказать.

Нужно.

Но я просто нахожу ее губы и позволяю языку заползти мне в рот, словно своевременному кляпу. Она содрогается и заводит мою руку внутрь себя, в скользкое между ног.

А может, ложная надежда для нее единственная надежда. Может, ей не нужно верить. Один из любимых писателей папца говорил: "Нужно дарить друг другу иллюзии, чтобы можно было жить".

Или самим себе. Дарить.

- ... ты не такой, Кейн, как притворяешься. Я знаю. Чую. - Она ложится на твердый камень и тянет меня сверху, стальная пружина члена против железных-под-бархатом бедер. - Внутри тебя герой. Звезда. Мы можем жить, Кейн.

А я дрожу слишком сильно, чтобы ответить, и она шарит и затягивает меня внутрь себя, и дрожь становится ритмом. Охватывает мои бедра ногами и тихонько кричит, крошечное "упп", и поднимает над полом алчным движением таза...

- Мы будем жить, Кейн. Вот наш обет. Жить. Стать звездами, ведь мы поняли, что можем.

- Да, - говорю я. - Да.

Что еще я могу сказать? Что еще мне следует сказать?

- И если они возьмут меня домой... если возьмут...

Голос набирает мощь в такт движениям бедер.

- Я не оставлю тебя здесь. В их руках. Клянусь, клянусь, клянусь всем. Я приду за тобой.

- Знаю... - Беззвучно. задыхаясь. - Я ззз... ннн...

- А ты придешь за мной.

- Да.

- Скажи, что...

- Да.

- Скажи еще ...

- Да, Марада, да. Да, я приду за тобой...

- Придешь. Ты придешь за мной, Кейн - ты - ты...

Она судорожно сводит ноги, угрожая сокрушить спинной хребет в порошок, и мне все равно. Все равно и сейчас и вечно, всегда будет все равно, ибо есть лишь плоть ее и моя и широкая волна, нами поднятая, она вздымает гребень в бесконечной белой вспышке, растворив и боль и сожаления и гнев и все, что плохого есть и будет в мире.

И...

>>ускоренная перемотка>>

Мы лежим в объятиях, трепеща и тяжело дыша.

Через некое время я отрываюсь, а она тихо стонет, затухая, и прижимает снова, и я отвечаю с удвоенной силой.

Похоже, мы тоже уйдем с салютом.

Да уж. Снова не смешно.

Я дарю последний поцелуй, последнее долгое свидание тайной плоти, пробую сказать губами и руками то, чего не смогу сказать вслух. Что это не было ошибкой. Что это не гормоны, не крайность. Что мы не просто перепихнулись.

Ну, я и сам не думаю, что это было "просто".

И еще через время мы встаем и ищем одежду.

До странности стыдливые.

Мне нужно бы что-то сказать.

Я сказал бы... - Марада... Марада, я...

- Не надо.

- Но.

- Только не надо.

И я не говорю.

Вот такое долгое темное молчание.

Рука сама находит нож. Слышу тяжелый скрип железа по камню, это она нашла моргенштерн.

Я стою в темноте. - Наверное, уже светает.

Тихий шелест одежды, и она оказывается рядом. - Да.

- Ты готова к такому?

- Да, Кейн. Наконец-то да. - Голос ее стал громким. Уверенным и внушающим уверенность. - Готова.

- Так идем.

Плечо к плечу, мы выходим из слепой тьмы на розово-стальной рассвет.

Они ждут нас снаружи.

Божьи Глаза

- Должен сказать, фримен Шейд, я, ха-ха, хрм, приятно впечатлен вашим благочестием...