Кекс с изюмом, или Тайна Проклятого дома (СИ)

Сперва почувствовала усталость. Жуткую, неимоверную усталость. Затем — затекшую спину. Занемевшие ноги. Ими попробовала пошевелить. В то же мгновение, судя по ощущениям, в ноги впились тысячи мелких иголок. Глухо застонала и потерла ладонями слезящиеся от недосыпа глаза.

Судя по голосу, рукам, ногам и прочим ощущениям, очнулась Уинтер и на этот раз в теле мужа. Снова не хозяйкой, но лазутчиком. Слыша, чувствуя, понимая, но не управляя.

Роберт убрал руки от лица, с хрустом покрутил головой.

Сидел он за широким столом, то ли кухонным, то ли рабочим. Пробирки, колбы, листы с записями практически не оставили на нем пустого места.

— Что я делаю? — оберт задал вoпрос в никуда. — Что я, черт побери, тут делаю? Успокаивающий состав? Капли доверия? Экстракт безмятежности? Неужели я действительно собирался все это подсунуть Уинтер? Я точно сошел с ума! Сколько времени прошло? Из-за ставень этих и не разобрать ничего. Ночь сейчас или день? Уинтер уже, наверняка, волнуется. Как будто мало ей было переживаний! Нужно возвращаться. Поговорить с ней, а не вот это вот все!

оберт смахнул со стола половину находящихся на нем предметов. Бумага разлетелась по всей комнате. Что-то жалобно звякнуло, разбиваясь. Что-то булькнуло и зашипело.

— Словно бес меня какой-то попутал!

Роберт грохнул кулаком по освободившемуся столу.

Хотя, почему «какой-то» бес его попутал? Очень даже конкретный бес. Бесенок скорее. Ножичек, подарок Уильяма, с секретом оказался. Подарок с подарочком! Тьфу!

После истерики Уинтер нужно было успокоиться. Погрузиться в работу. Почитать наконец. Но руки так тряслись, что, когда попытался разрезать этим ножом склеившиеся страницы фолианта, чуть полпальца себе не оттяпал. Роберт посмотрел на руку, но на всех пальцах кожа была чистая, гладкая, здоровая. Ни единого пoреза, ни единой царапинки. Даже заусениц нет. Но ведь совсем недавно рана была. И кровь хлестала! И бесенок этот! Что он там говорил?

«тдай нож и займись делом, за делом время пролетит незаметно. С женой встретитесь, когда оба будете готовы. Ты — рассказывать. Она — слышать».

Да уж, время и впрямь незаметно пролетело. Судя по тому, как ноет отсиженная задница, часов шесть, не меньше! В животе забурчало. Пустой желудок подтверждал, что точно не меньше.

Цветные пятнышки загородили обзор. Потекли. Размазались.

Когда Уинтер очнулась, то первым делом убедилась, что на этот раз oчнулась самой собой — тридцативосьмилетней Уинтер Салмер, графиней Телборн. Затем огляделась. Сумрачный пыльный холл. Тот самый, в который они еще совсем недавно вбежали за Кексом. Только стоит она теперь не в центре, перед гостиной, а в глубине, у торцевой cтены по левую руку от входа. Возле неприметной маленькой дверцы.

Сердце из груди внезапно прыгнуло куда-то в горло и стало судорожно биться там.

Уинтер подняла дрожащую руку и потянула дверь на себя. Та открылась легкo, скрипнув подбадривающе и едва слышно.

В комнате, которую графиня разглядывала пару минут назад в видении, стоял Роберт. В рубашке с закатанными рукавами. В той же рубашке, в которой ушел десять лет назад. Да и сам он был точно такой же, как десять лет назад. Только лохматый. Потерянный. Уставший.

Уинтер с шумом втянула воздух.

Роберт вздрогнул и обернулся на всхлип.

— Ты? Ты здесь? Ты пришла? Сама? — хрипло и неверяще спросил он.

Уинтер бледно улыбнулась и кивнула.

— Что с тобой? Ты выглядишь… Ты беспокоилась? Прости! Конечно, ты тревожилась! Я не предупредил. Я заработался и забыл о времени! Сколько я здесь уже? — смущенно и встревоженно сыпал вопросами граф. — Несколько часов?

— Милый, если бы ты знал, как долго тянутся эти твои несколько часов, — дрожащим голосом произнесла Уинтер.

— Я пробыл здесь дольше? Сутки? Несколько дней? — продолжал вопрошать Роберт.

Уинтер сделала несколько шагов. Уткнулась лбом в плечо, жадно втянула родной запах.

— Несколько лет. Тебя не было несколько лет, — глухо прошептала она в рубашку. — Прости меня, я была такая дура.

Через мгновение оба стояли, тесно обнявшись, и бормотали что-то неразборчиво ласковое, невозможно глупое, но крайне необходимое.

Вокруг них постепенно разгоралось мягкое свечение, котoрое укутывало обнявшихся в сияющий кокон. Когда фигуры уже невозмоно стало разглядеть, кокон вспыхнул, резко раздавшись вширь, и погас. А пустая комната снова погрузилась в привычный для нее полумрак.

ГЛВА 47, в которой мы смотрим на мир с высоты одного фута