Кекс в большом городе

– Можем полностью сохранить рукопись в первозданном виде, – мирно предложила редактор, – вы же хотите предстать перед читателями в, так сказать, первозданном виде, без правки!

– Верно, – слегка сбавил тон автор.

– Хорошо, – воскликнула Олеся, – значит, и название будет родное?

– Да! – рявкнул собеседник. – Знаю я вас, поменяете на дебильное.

– В принципе заголовок интересный, – словно не заметила хамства Олеся, – «Пагода в гостиной», но я не очень поняла, при чем тут храм!

– Умереть не встать! О какой церкви идет речь?

– Вот и я спрашиваю о том же!

– Вы неправильно поставили ударение, – взвизгнул «Достоевский», – не пагода, не культовое сооружение в Индии, а пагода! Ну там дождь, снег, ветер… Пагода! Просто пагода!

– Пагода?

– Именно так.

Послышалось шуршание, потом слишком ласковый голосок Олеси:

– Прошу прощения, вот орфографический словарь, слово «погода» пишется через два «о», а не через два «а». Вы по-прежнему настаиваете на авторской редакции? Тогда попытайтесь объяснить читателям причину появления пагоды в гостиной!

Я чуть не скончалась от смеха в коридоре, а потом тихо отползла в туалет, чтобы не дай бог не столкнуться с писателем, который начал визжать, употребляя не совсем принятые в литературе выражения. Оставалось лишь удивиться выдержке Олеси, во время разговора она ни разу не вышла из себя. Моя редактор вообще никогда не повышает голоса, вот и сейчас она приветливо объясняет:

– Виола Ленинидовна, постарайтесь сдать следующую рукопись через две недели.

– Ага, – бормотнула я.

– Думаю, вы уже написали больше половины?

– Ну…

– Да или нет?

– Да, – лихо соврала я, вздрагивая при воспоминании о совершенно чистых листах, стопкой громоздящихся на столе.

– Чудесно, значит, семнадцатого июля я жду текст, до свидания, Виола Ленинидовна.

Я откинулась на спинку водительского кресла, глядя на телефон, как на ядовитую змею. Олеся, кстати, единственный человек, который ни разу не исказил моего отчества, остальные кто во что горазд: Леонидовна, Леокадьевна, Ламинировна, Леопольдовна, Леософьевна… И где взять сюжет? О чем писать? Зачем я соврала?

К глазам начали подкатывать слезы. Ну почему я совершаю одну глупость за другой?

В боковое стекло постучали, я вздрогнула и открыла дверь. Хорошенькая, похожая на розовую зефирку девушка нервно воскликнула:

– Ты Виолетта?

– Да, Виола.

– И где телефон?

– Вот.

Милочка осторожно взяла трубку, повертела ее пухленькими, украшенными золотыми кольцами пальчиками и отшвырнула аппарат в сторону. Он отлетел прямо на шоссе, где на него незамедлительно наехал троллейбус, превратив мобильный в мелкое крошево.

Я не успела удивиться неадекватному поведению Милочки, как девушка села на бордюрный камень и, тупо уставившись на фонарный столб, прошептала:

– И правда, умер. Это она его убила.

– У Андрея по всем признакам случился инфаркт, – попыталась я образумить Милочку.

– Его застрелили.

– Ошибаешься, Еремин спокойно ел, потом упал лицом в тарелку. Я сидела около него, никакой крови и в помине не было, да и милиция говорила о сердечном приступе.

– Значит, его задушили!

– Нет, он сам умер.

Милочка подняла на меня глаза, полные слез.

– Ты не понимаешь! Его точно убили! Жена! Наташа.

– Вот уж это-то вообще невозможно, – покачала я головой. – Во-первых, повторяю: мы сидели в «Лотарингии» вдвоем, Андрею просто стало плохо, а во-вторых, и это самое главное, Наташа, супруга твоего родственника…

Милочка легко вскочила на ноги и вцепилась в мою руку.

– Он мне не брат!

– А кто же?

– Муж!

Солнце слишком сильно пекло, и у меня внезапно немилосердно заболела голова.

– Андрей твой законный супруг? – усомнилась я.

– Нет, но мы собирались пожениться. Слушай внимательно, – зачастила Мила, – все расскажу.

– Может, не надо? – безнадежно спросила я. – Просто поинтересуйся в кафе, из какого отделения они вызвали милицию, и соединись со следователем.

Милочка вцепилась в мою руку.

– Нет уж! Никуда я не пойду! Слушай меня! Андрей был сволочь! Он убил по крайней мере двадцать женщин! Меня не успел.

Я затравленно стала оглядываться по сторонам, но, как назло, вокруг не было видно прохожих, измученные жарой люди предпочитали не высовываться на улицу даже вечером.

– Думаешь, я чокнутая? – хмыкнула Мила. – Нет, он и впрямь убийца, хладнокровный, Синяя Борода! Помнишь сказку о милом графе, его супругах и ключе от запертой комнаты? Так вот, это Андрей! Сто пудов уверена, прибили его, по-хитрому, сердце у мужика деревянное, там болеть нечему!

Внезапно я поняла! Мила вполне вменяема, она меня не обманывает и ничего не придумывает. И потом, ну с какой стати великолепно выглядящий, бодрый, загорелый мужчина вдруг умирает в ресторане, отведав любимое блюдо, а? Во мне проснулся автор детективных романов, нос почуял запах тайны.

– Пошли сядем, – велела я Миле, – не стоять же нам посередине улицы.

– Только не в «Лотарингию»! – воскликнула она.

Я вздрогнула.

– И в мыслях не было предложить тебе подобное! Сама не смогу переступить порог харчевни, давай устроимся в моей машине!

Умостившись на сиденье, Мила нервно сказала:

– Включи кондиционер, сейчас сознание потеряю от духоты.