Кель. Девочка-убийца влюбилась

– Так, замечательно. С этими бездарями по-другому нельзя. Их надо гнать, без жалости. Кто-нибудь ещё хочет что-то сказать?

– Я хочу, – ответил низкий голос.

Зарецкий сидел мрачный, всё в тех же очках и положив руки на стол. У него не было ни бумаги, ни ручки – ничего.

– Да, разумеется, говорите, – бросил Адамковский, – Мы, народ, готовы выслушать ваш план стабилизации обстановки в городе.

Зарецкий сделал паузу, пока переключали камеру.

– Перед нами стоит две проблемы, – начал он, – Во-первых, это проблема с захваченной школой. Уже установлено, что террористы захватили её, чтобы привлечь к себе внимание. Им это удалось, но они оказались в затруднительном положении. Им совершенно непонятно, что делать дальше. Возможно, им придётся сдаваться или взрывать школу. Сдаваться не интересно, взрывать школу – страшно. Такова ситуация.

– Очень разумно, – кивнул губернатор, – очень разумные вещи вы говорите.

– Вторая проблема – это народное недовольство, – продолжал Зарецкий, – В область вернулся Самди, и по разным каналам стягивает в город всякую буйную молодёжь. Вы – губернатор от народа, но народу сейчас непросто. Власть – это голова. Люди готовы отрубить себе голову. Они надеются, что вырастет новая, ещё лучше.

– Я надеюсь, – Адамковский опять улыбнулся, – что у вас есть план предотвращения подобной провокации.

– Разумеется. В подобной ситуации наиболее разумной мне представляется отставка губернатора.

В наступившей тишине было слышно, как за стёклами проехал очередной грузовик.

– Простите, вы что сказали? – губернатор нахмурился.

– Основным требованием митингующих будет отставка губернатора. Соответственно, если губернатор действительно подаст в отставку…

– А что будет с областью?

– Мы сможем это уладить.

– Ваша шутка затянулась.

– А народ полагает, что затянулся ваш срок.

– Вы забываетесь!

– А вы забыли, что вас поставил народ. Поймите, ваше время вышло, – теперь Зарецкий смотрел Адамковскому в лицо, – Либо вы уйдёте сейчас и бунт захлебнётся. Либо вас вынесут.

– Я повторяю мой вопрос – что будет с областью?

– Она никуда не денется. И у вас будет возможность честно пойти на выборы.

– Послушай, ты забываешься. Ты угрожаешь человеку, которого избрал народ.

– Если народ вас избрал, – спокойно ответил Зарецкий, – он изберёт вас и ещё раз.

Адамковский откинулся на спинку кресла.

– Очень хорошо, – произнёс губернатор, – Очень дельное предложение. И я тоже предлагаю. У тебя же всё предусмотрено, я правильно понял?

– У меня, – ответил Зарецкий, – предусмотрено намного больше, чем вы думаете.

– Замечательно. А вот что я скажу. Народ говорит вам – вон отсюда! Вы уволены.

– Как скажете, – Зарецкий поднялся, – я сказал, что скажу.

Он отстранил рукой подошедших охранников.

– Я сам выйду! И ещё – не надо камер, не надо, – он подошёл к двери, что-то сделал с ручкой и дверь открылась. В проёме он остановился и устало посмотрел на губернатора.

Адамковский ответил торжествующим взглядом.

Зарецкий развернулся и пошёл прочь.

– Камеру сюда, – скомандовал губернатор, – Переключили? Хорошо. Итак, сегодня я принял решение. Вы все только что увидели – тот, кто идёт против народа, во власти не задерживается. Мы люди мирные, мы не хотим безобразий. Мы оторвём голову каждому, кто осмелится безобразничать. Всех, кто допускает такие дела, будет наказан… Да что там за шум на улице? Посмотрите.

Снова зазвенело стекло.

Толпа возле школы выросла. Оцепление уже с трудом сдерживало бурлящую серую массу. И по улице летели крики:

– Долой! – кричали внизу. – Долой!

А камеры записывали, провода передавали, антенна в телецентре транслировала и телевизоры показывали.

Щур шагал, не разбирая дороги.

Дома пульсировали, изгибались острыми углами.

– Долой! Долой! – доносилось откуда-то из-за спины.

Потом дома закончились. Дальше был пустырь с пожухлой, ржавой травой. На границе с пустырём стояла телефонная будка с побитыми краями.

Щур постоял. Потом зашёл внутрь и снял трубку. Из трубке загудело.

Это странно, но в те времена телефонные будки у нас ещё работали.

Пальцы начали накручивать цифры. Он помнил этот телефон наизусть.

– Алло? – спросил знакомый голос.

– Алло. Ты, Багрымчик?

– Я, я, – был ответ, – я смотрел, я всё видел. Хорошо тебя выкинули. Душевно.

– Вблизи это не так весело. Второй этаж. Клумба вонючая.

– Поздравляю с переходом в оппозицию.

– Спасибо. Где найти эту вашу Иру Кирунину?

– Зачем вам?

– Есть одна идея.

– Ну ладно, дело твоё. Ланькова, 15. Квартира 45. Стандартная, оперативная.

– Я пойду к ней.

– Иди. На твой страх и риск.

– Спасибо. Я зайду. Потом, если выгорит.

Он повесил трубку и какое-то время просто смотрел на облупленный телефон. Потом вышел и огляделся.

Дорога уходила вниз. Дальше расстилался медно-рыжий пустырь. С одной стороны торчали серые коробки завода с какой-то мазнёй на фасаде. С другой стороны, над зарослями вдоль реки, торчал квартал из старых, ещё хрущёвских времён кирпичных четырёхэтажек.

Щур пригляделся и увидел огромную цифру 15 на ближнем доме.