Кель'Дорей, эльф из мира Warcraft

Я с вытянувшимся лицом попытался определить в её глазах наличие разума. Сходу ничего не получалось, и это означало лишь то, что теперь дочь Ванделлора придётся нести или она проснётся лицом в траве.

Я вздохнул, поднимая на руки и прижимая к себе упругое тело. Удобнее наклонив красивую головку к себе на груди, я медленно двинулся в сторону её палатки. Карадин достаточно внятно растолковал сородичам статус эльфийки, так что крыша над головой у неё объявилась ещё раньше, чем у меня самого. На дирижабль, к сожалению, гоблинские магженеры до конца ремонта никого не пускали.

На полупути к месту, бессознательное тело вдруг затрепыхалось у меня на руках, острые ушки встали торчком. Лиадрин сдула с лица красную прядь и в ужасе уставилась на меня.

— Мэвниар! — воскликнула она. Сначала мне показалось, будто она потребует немедленно поставить её на землю, но нет — вместо этого, она и вовсе обхватила меня руками за шею, для удобства. — Мэвниар, ты слышишь?!

— Что? — я удивился.

— Нам нужно прибыть в Стальгорн как можно скорее и найти артефакт, чтобы связаться с моим отцом! — сказала эльфийка, ещё больше затрепыхавшись. — Я должна успеть сказать ему, что ты — не чернокнижник! Ты слышишь меня?

— Хм, — произнес я и чуть не споткнулся, но, к счастью, удержал девушку на руках. До меня начало доходить, что она имеет в виду: если верховный жрец Кель-Таласа и, по совместительству, ее родитель вдруг встанет и объявит всем, что Мэвниар не чернокнижник, а многообещающий молодой волшебник, вопрос плавно переместится в область политики. Оставалось непонятным только, откуда у эльфийки взялось такое рвение.

— Гоблины работают, не покладая рук, Лиадрин. Мы прибудем в Стальгорн сразу, как только сможем — и это от нас с тобой совсем не зависит. Спасибо, конечно, за помощь. Но… почему ты думаешь, что твой отец сделает, как ты хочешь? Наконец, вдруг я всё-таки чернокнижник?! Ты об этом подумала, когда собралась меня выгораживать?

— Я как-нибудь попробую его убедить, он ко мне прислушается, — эльфийка напряжённо закусила губу. — Ты не чернокнижник, я уверена в этом. Я чувствую!

— Ну, раз ты чувствуешь, то тогда всё, — поперхнулся я. В некотором роде, дочь первосвященника действительно могла стать для меня неким связующим звеном с покинутой Родиной. Сложно будет спасать Кель-Талас от Плети Немёртвых, если я буду находиться в розыске вплоть до пришествия Архимонда.

Ничего не оставалось, кроме как ещё более бережно прижать к себе красноволосую эльфийку и брести дальше. Вдруг она затрепыхалась.

— Мэвниар, кажется, я один из сапожков потеряла, — неловко призналась Лиадрин. Я удобнее перехватил ее и присмотрелся: действительно, вместо одного из ее сапожек, в свете луны блеснула босая девичья стопа. Оглянувшись назад, я обнаружил утрату достаточно далеко. Можно было сказать, большую часть пути к палатке прошли мы зря. Не проще ли сгрузить ношу и сходить за утерянным ботинком самому?

— Лучше не терять его из виду, — заметила эльфийка, кончики её ушей в лунном свете смущённо покраснели. — Пока ты меня донесёшь и вернёшься, гоблины его десять раз стащат. Пошли вместе. Я хорошо себя чувствую.

«Пошли», и особенно — «Хорошо себя чувствую» подразумевало, что девушка крепче вцепится мне в шею, но самостоятельно ходить не будет. Поняв это, я вздохнул и подчинился.

— Тебе стоило сначала зашнуровать сапожки, раз уж ты собиралась пойти выяснять — чернокнижник я, или нет, — пробурчал я. — Или хотя бы надеть платье вместо ночнушки. Вдруг тебя ждала бы битва со злым чародеем?

Лиадрин долго и пристально посмотрела мне в глаза, потом усмехнулась и фыркнула. Заворочалась на руках, устраиваясь удобней, потом указала пальчиком направление в сторону утерянного сапожка, чтобы я по дороге не потерялся. Похоже, эльфийка быстро осваивалась в новой для себя обстановке. С её помощью, пропажа быстро нашлась. А у меня прибавилась новая головная боль, к уже имеющейся.

Глава 27. По гоблинской воле

Воздух был ревущим зверем над деревянной палубой дирижабля, и тонкие переборки между каютами едва могли его приглушить. В шуме ветра легко терялись размеренные беседы дворфов между собой, грохот падения деревянной бочки об пол, ругательные тирады гоблинов в составе экипажа. И уж тем более, среди рёва ветра легко затерялись звуки эльфийских шагов, неслышно ступающих по ворсистому ковру. Дверь в каюту была любезно приоткрыта — ровно настолько, чтобы войти без единого скрипа.

Внутри каюты витал странный запах, будоражащий ноздри — будто кто-то пытался бороться сильными благовониями, ладаном и миррой — с запахом гниющего дерева и прогорклого масла, буквально въевшегося в деревянные переборки. Его нельзя было назвать неприятным, но он был достаточно тяжёлым, чтобы ноздри сразу же зачесались.

Я чихнул почти неслышно, но заостренные ушки эльфийки, сидевшей за письменным столом напротив меня, всё равно насторожились. Она замерла, напряжённо прислушиваясь. Длинные уши повернулись, как локаторы, и посмотрели прямо на меня. Впрочем, она всё равно не успевала среагировать…