Кель'Дорей, эльф из мира Warcraft

— Ты и сама видела, как я использовал… не ту магию, что рассеяна вокруг нас, Лиадрин. Помнишь же, как она разительно отличалась от всего, что обычно применяют маги?

— Я помню. Эта магия была, как мне показалось, дикой и необузданной. Первобытной, отличающейся от обычной магии точно так же, как дикий зверь отличается от домашнего. Но откуда она взялась, Мэвниар?

— Из-за пределов Азерота, — я признался. — Я вскрываю Завесу и создаю канал, сквозь который на наш мир проливается чуждая ему магия.

— Значит, ты всё-таки, чернокнижник, — понуро опустила голову эльфийка.

— Меня можно назвать и так, хотя никаких признаков того, чтобы я сходил с ума или во мне просыпалась жажда крови, нет, — сказал я. — Но от этой магии я завишу так же, как некогда я зависел от Солнечного колодца.

— Погоди… — встрепенулась Лиадрин, она вскинула подбородок и удивлённо на меня уставилась. — Но ведь это значит, что ты постоянно страдаешь от отсутствия нужной тебе маны! Завеса закрывается, и сколько бы магии не проливалось на тебя ранее, её больше не становится.

— Верно, — я скрипнул зубами. После наших ночных похождений с эльфийкой я вновь открыл канал, и после этого благоденствовал ещё сутки. Казалось бы — вот оно, решение. Но с каждым разом потребность в магии Искривлённой пустоты увеличивалась. Что-то внутри меня менялось, когда впитывало первозданную энергию, существующую со дня сотворения Вселенной. Я всё больше сроднялся с ней, становился её неотъемлемой частью.

Но это же означало, что с каждым днём мне станет всё сложнее существовать в отрыве от материнских энергий. Рано или поздно, но мне придётся вскрывать Завесу, как скальпелем, по несколько раз в день, лишь бы сделать живительный вдох. Подпитка обычной магией быстро перестанет мне помогать. И однажды, я даже не смогу продержаться до следующего раза, когда смогу открыть канал. Итог будет очевиден. Я погибну.

Возможным решением было как-то изменить заклинание канала, как-то адаптировать его? Но постоянный разрыв в Завесе — лакомый кусочек для демонов, ибо это всё равно, что постоянный портал в их миры! Столбовая дорога к вторжению. Быть может, найдётся какой-нибудь третий путь?!

— Мэвниар… — Лиадрин порывисто схватила меня за ладони и взглянула в мои глаза. — Не отчаивайся, пожалуйста! Может быть, мой отец чем-нибудь поможет? Я поговорю с ним, он не будет рубить сплеча, он попробует помочь!

Я вздохнул, разглядывая встревоженное лицо девушки. Час от часу не легче. Даже за половину моих действий с Завесой меня в Кель-Таласе постарались бы немедленно казнить, а она намылилась рассказывать об этом не кому-нибудь, а Верховному жрецу Света. Впрочем, она выглядела совершенно искренней в своём желании мне помочь. Я даже не ожидал от неё такого порыва.

— Мэвниар, — настойчиво продолжила призывать меня девушка. — Посмотри мне в глаза. Ты мне веришь? Моему отцу можно доверять — больше, чем любому другому эльфу на свете.

— Я рад, что ты так доверяешь отцу, — вздохнул я. — Должно быть, он всегда хорошо с тобой обходился.

— Подумай о другом, Мэвниар, — вдруг сказала эльфийка, её голубые глаза совсем близко приблизились к моему лицу. — Если мои видения истинны, то что, если Солнечный колодец правда падёт? Одно моё видение свершилось — им стал ты! — воскликнула она, крепче сжимая мои ладони, а потом упавшим голосом закончила. — Значит, свершится и другое.

— Ты слишком… — я осёкся, хотя мгновением ранее всерьёз собирался её разубеждать. Но кому, как не мне, с моим послезнанием, была точно известна судьба Колодца?

— Слишком серьёзна? — спросила молодая девушка, и покачала головой. — Не думаю. Если Солнечный колодец исчезнет, нашему народу потребуется иной источник магии, чтобы существовать. Что если… ты сможешь нам его подарить? Научить своему навыку, или просто поделиться с нами своей, особенной маной?

— Этому никто не может научиться, кроме меня, — прошептал я, и, повинуясь странному порыву, погладил её рубиновые волосы. — Но магией можно поделиться. Вот только вторым Солнечным колодцем я уже не стану. Боюсь, что меня обожествят, Лиадрин. Будут считать живым богом эльфов, во плоти и крови. Не думаю, что наш народ заслуживает такой судьбы — вручить такую власть над собой единственной личности, — я встряхнулся от этой мысли, разум просто стремился её отторгнуть — настолько чуждой вся эта затея казалась моему естеству. Не говоря уже о том, что я могу вообще до этого не дожить.

Лицо Лиадрин было непроницаемым, и я бы дорого дал, чтобы понять мысли в её голове. Вдруг, она благосклонно мне улыбнулась. Чуть придвинувшись, она заключила меня в объятия.

— Давай просто будем надеяться, что всё хорошо закончится? — с просительной интонацией, обратилась она ко мне и заглянула ко мне в глаза. — Я спрошу папу, ладно?

— Хорошо, — скрепя сердце согласился я, словно спрыгивая с моста. Неосознанным жестом, я осторожно погладил эльфийку по спине, она улыбнулась и обняла меня чуть крепче.

* * *