Кель и Джил. Тайны древних

– Она очень горячая. И густая. – Он жалостливо посмотрел на Врана.

– Не испытывай моё терпение. – Пригрозил охотник.

– Ладно-ладно! Сейчас. – Кель с отчаянием посмотрел на приготовленное им же лекарство, и, продолжительно подув на него, разом слизнул с ложки. Язык пронзила жгучая боль. Проглотив смесь, юноша почувствовал, что его язык словно стягивает, как в те моменты, когда тот пересыхает от жажды: «Ну, всё. Обжёг язык. Ненавижу обжигать язык». Он испытующе посмотрел на Ворона. – Ну, фто, дофофьны?

– Да. – Уголки губ следопыта поползли вверх. – Благодарю за проведённый эксперимент.

Кель обижено скривил губы.

С кухни послышался стук шагов, поднимающихся по лестнице. Тяжелая, деревянная дверь погреба вновь упала на пол. В дверном проёме появилась Нина. В руках она держала влажный глиняный кувшин, с капельками конденсата, и большую, деревянную кружку. Жена следопыта подошла к столу:

– Наливать? – Спросила она у лекаря.

Прежде чем ответить, Кель поводил обожжённым языком по нёбу:

– Да. Давайте попробуем.

Пока Нина наполняла кружку, юноша зачерпнул большую ложку лекарства, поднялся и подошёл к столу.

Как только женщина передвинула молоко к нему, Кель тут же погрузил в него ложку, и принялся тщательно размешивать состав.

Несколько раз ему приходилось вытаскивать ложку и проверять её на наличие нерастворившегося лекарства, прежде чем оно полностью растворилось в молоке.

Покончив с этим, Кель снова передвинул кружку к матери ребёнка.

Нина вопросительно посмотрела на юношу.

Лекарь пожал плечами:

– Это же ваше дитя, значит, исцеление должно прийти из рук родного человека. – Дружелюбно улыбнулся он. – Давайте, посмотрим, что произойдёт.

Нина опасливо подняла кружку до уровня груди. В её глазах читался страх.

«Интересно, она боится, что ничего не произойдёт, или просто не верит, что, наконец-то, придёт чудесное исцеление?», – отчасти, Кель её понимал. Он испытывал примерно то же самое после операций, когда от того, насколько хорошо он выполнял свою работу, зависела жизнь пациента.

Все трое приблизились к софе.

Нина села на середину и, поставив кувшин на коленки, ласково обратилась к дочери:

– Омри, дорогая моя, мама принесла тебе холодного молочка. Как ты любишь. Давай выпьем? И тебе станет легче. Давай?

Услышав слова «холодное» и «молоко» в одном предложении, Омри остановилась и попыталась открыть глаза. Вместо этого у неё получилось лишь частое моргание.

Нина очень нежно запустила дочери руку между лопаток и осторожно помогла приподняться. После этого она тихонько приложила кувшин к губам девочки.

Почувствовав спасительный холодок, Омри обеими руками схватилась за ёмкость с молоком и одним глотком, словно просоленный моряк бутылку рома, опрокинула в себя прохладную жидкость.

Опустошив кружку, девочка завалилась обратно на софу, ещё в полёте натянув одеяла по самую голову.

Нина поднялась и встала в один ряд с мужчинами.

Кель кашлянул:

– Осталось только подождать. Если трава-метун возымеет своё действие – то и все остальные ингредиенты подобраны правильно.

Следующие пять минут прошли в напряжённой тишине.

На удивление, с каждой минутой Омри начинала вертеться всё реже и реже. Глаза Нины загорались. В них вновь появился огонёк жизни.

В конце концов, девочка совсем затихла.

Супруги настороженно посмотрели на Келя.

Юноша, широко улыбнувшись, сказал:

– А теперь, отдёрните одеяло.

Нина опасливо потянулась к голове дочери.

Когда же она сдёрнула одеяло, то болезненно скривилась, ожидая услышать судорожный кашель родного ребёнка.

Но, вопреки всем ожиданиям, в комнате стояла тишина.

Омри, сжавшись в позу эмбриона, вытянула руку вверх и тихонько простонала:

– Холодно. Не надо. Мамочка, верни мне одеяло.

От неожиданности, Нина разжала руки, чтобы прикрыть непроизвольно открывшийся от счастья рот. Кувшин упал на пол, с грохотом разлетевшись на глиняные черепки. Но домохозяйке было уже всё равно. Не веря своим глазам, она резко повернулась к лекарю, потом к мужу и, быстро присев на софу, со всей силы обняла успокоившуюся дочку. Из её глаз покатились слёзы счастья. Она самозабвенно, не умолкая ни на секунду, благодарила Келя:

– Спасибо вам, спасибо! Какая радость! Омри, доченька моя! – Лекарю показалось, что ещё чуть-чуть, и женщина начнёт прыгать по комнате, вопя от радости.

Юноша украдкой взглянул на Врана. На удивление, тот улыбался. Впервые по-настоящему улыбался, переводя глаза с жены на дочь и обратно. Поймав на себе его взгляд, Ворон даже учтиво поклонился. Но не слишком сильно. Недостаточно сильно, как показалось лично Келю.

Зато лекарь с искренней улыбкой наблюдал за счастливой матерью.

Нина продолжала плакать:

– О, Освободители! Спасибо вам, Кель, спасибо! Ах, если бы мы только чем-то могли вас отблагодарить!

Радость с лица лекаря сдуло в мгновение ока.

Он виновато посмотрел на следопыта.

Тот сразу же помрачнел.

Растянув губы в неловкой улыбке, Кель проговорил:

– Вообще-то, есть кое-что, что вы могли бы для меня сделать.

Ворон сдвинул брови:

– Что же, мой дорогой друг?