Келльская пророчица

— Я буду обременен отцовскими обязанностями.

— Но ведь твой сын не вечно будет малышом.

— В моем семействе Гэран, как выяснилось, окажется далеко не единственным ребенком. Мой друг — ну, тот, голос которого я все время слышал, — обрадовал меня. Велел поджидать появления дочек — одной за другой…

— Что ж, недурно. Это поможет тебе остепениться. Вовсе не хочу ни в чем тебя упрекать, но порой ты бываешь чересчур ветреным, Гарион. И года не проходит, чтобы ты стремглав не несся на другой конец света со своим пылающим мечом.

— Пытаешься надо мной подшучивать?

— Я? — Шелк улегся поудобнее. — Послушай, но ведь не будет же Сенедра каждый год приносить тебе по дочке? К тому же женщины могут рожать лишь до определенного возраста…

— Шелк, ты еще не позабыл Ксебелу? Ну, ту дриаду, которую мы повстречали неподалеку от Лесной реки в южной Толнедре?

— Это та, которая обожает всех мужчин без разбора?

— Именно она. Как по-твоему, эта дама не распрощалась еще с детородным возрастом?

— О-о-о, никоим образом!

— Так вот, этой «девушке» более трех тысяч лет от роду. А Сенедра, насколько тебе известно, тоже дриада.

— Тогда, возможно, ты сам постареешь и… — Шелк осекся и скосил глаза на Белгарата. — О, похоже, у тебя и впрямь серьезная проблема.

Они взошли на борт «Морской птицы» около полудня. Бэрак согласился, хотя и без видимой охоты, послушно следовать за Креской к побережью Перивора. Когда два капитана повстречались и внимательно осмотрели оба корабля, дело быстро пошло на лад. Креска рассыпался в похвалах «Морской птице», чем тотчас же завоевал расположение Бэрака.

Когда подняли якорь, Гарион встал у правого борта и стал не отрываясь глядеть на странную пирамиду, возвышающуюся над морем, и на столб черного жирного дыма, поднимающийся из амфитеатра.

— Дорого дал бы за то, чтобы оказаться там вместе с вами, — тихо произнес Хеттар, облокачиваясь на перила рядом с Гарионом. — Ну, и как все было?

— Шумно и суматошно, — ответил Гарион.

— А почему Белгарат так настаивал, чтобы тушу дракона сожгли?

— Он его просто пожалел.

— Белгарат порой бывает очень забавен.

— Не стану спорить, друг мой. Как поживает Адара? Как детишки?

— Прекрасно. Кстати, Адара опять ждет малыша.

— Опять? Хеттар, вы с нею стоите Релга и Таибы!

— Не вполне, — ответил честный Хеттар. — Они все еще впереди. — Он нахмурился и его орлиный профиль стал казаться еще суровее. — Полагаю, кто-то все же жульничает. Таиба приносит то двойни, то тройни. Адаре трудненько за нею угнаться.

— Я не хочу указывать пальцем, но, сдается мне, без Мары тут не обошлось. Чтобы вновь заселить Марадор, понадобится немало времени. — Гарион поглядел в сторону носа корабля, где стоял Унрак, а рядом с ним, словно тень, — юный Натель. — Что все это означает?

— Точно не знаю, — отвечал Хеттар. — Натель довольно жалок — полагаю, Унрак искренне ему сочувствует. Насколько я понимаю, Натель мало хорошего видел в жизни, поэтому с радостью приемлет даже жалость. Он вот так и таскается, словно щенок, за Унраком — с тех самых пор, как мы его подобрали. — Рослый алгариец оценивающе оглядел Гариона. — У тебя усталый вид. Тебе надо хорошенько выспаться.

— Я с ног валюсь, — признался Гарион, — но не хотелось бы перепутать день с ночью. Пойдем поболтаем с Бэраком. Когда он сошел на берег, вид у него был сердитый.

— Ты ведь знаешь Бэрака как облупленного. Он всегда бесится, если какая-нибудь битва проходит без его участия. Пойди покорми его баснями. Добрый рассказ он ценит не дешевле доброй схватки.

Как хорошо было снова оказаться среди старых друзей! В душе Гариона образовалась некая пустота, когда он расстался с ними в Реоне. Ему недоставало не только их залихватской самоуверенности — куда сильнее тосковал он по их дружбе и сердечной привязанности, которой не могли скрыть даже вечные пререкания. Когда они двинулись к рулевой рубке, где стоял гигант Бэрак, положив огромную руку на штурвал, Гарион заметил вдруг Закета и Цирадис, стоящих чуть поодаль у борта. Он быстро сделал Хеттару знак и приложил палец к губам.

— Подслушивать нехорошо, Гарион, — прошептал долговязый алгариец.

— Это вынужденная мера, — шепотом ответил Гарион. — Мне просто надо убедиться, что не потребуется действовать самому.

— Действовать?

— Потом объясню.

— Что ты теперь собираешься делать, великая прорицательница? — спросил Закет у хрупкой девушки. В голосе монарха звучала глубочайшая нежность.

— Весь мир лежит передо мною, Каль Закет, — печально ответила она. — Бремя великой миссии не гнетет меня более, и не надо называть меня прорицательницей, ибо и это в прошлом. Глаза мои видят теперь обычный дневной свет — и я всего лишь обыкновенная женщина.

— Вовсе не обыкновенная, Цирадис, далеко не обыкновенная!

— Ты очень добр, Каль Закет.