Кельтский крест

Что же тогда будет там с моей машиной? Она же сгниет на стоянке в аэропорту. А квартира, а мой кактус, который я купила у метро у какой-то бабульки? Я вспомнила, как она стояла неподалеку от метро, с кактусом в дрожащих морщинистых руках, я смущенно сунула ей в руки тысячную купюру, выхватила кактус и унеслась прочь, не дожидаясь, пока она отсчитает сдачу. С тех пор он занял почетное место на пустом подоконнике. Через неделю он как-то приободрился и распушил колючки. Кто теперь будет поливать его? Я прислонилась лицом к холодному стеклу, меланхолично наблюдая, как оно запотевает от моего дыхания. Слезы потекли по щекам. Мне было жалко себя, мой кактус, солнце, которое скрылось и диких, почти первобытных людей, вынужденных жить в этих ветрах и сырости.

— Господи, что мне делать? — прошептала я. В дверь робко постучали. Я быстро стерла слезы и откликнулась:

— Да?

Шум подсказал, что стоящий в коридоре предпринял честную попытку открыть дверь, которую я закрыла на ключ, чтобы меня никто не беспокоил. Хлопнув себя по лбу, я поспешила открыть дверь. В коридоре, переминаясь с ноги на ногу, стоял Атли. Я изумленно отступила вглубь комнаты:

— Проходи.

Его глаза изумленно распахнулись, он оглянулся по сторонам и неловко заглянул в комнату:

— Но вы же одна!

— И что?

— Нет, я не могу порочить вашу репутацию!

— Тогда зачем пришел? — я была не склонна к вежливости, тем более с ним. Мальчишка покраснел:

— Э… я хотел попросить, — он выдохнул и решился: — не могли бы вы научить меня искусству управления лошадью?

— Что? — не поняла я.

— Я… я слышал, что некоторые шепчущие брали себе учеников, из числа обычных людей… Может, и вы смогли бы… — он окончательно сник. Я задумчиво посмотрела на него. Мальчик как мальчик. Лет пятнадцать. Русые волосы, светлые глаза. Таких много в замке. Отданные на обучение к герцогу, они сновали везде и всюду: подавали еду за верхний стол, чистили оружие, ухаживали за лошадьми. Молчание затянулось, мальчишка истолковал его по-своему.

— Вы отказываетесь? — он вновь понурил голову и зашагал по коридору обратно.

— Подожди, — окликнула я его. Он обернулся и с недоверием посмотрел на меня. Я подошла к нему:

— Сегодня утром ты не сильно жаждал подчиняться женщине.

Атли покраснел:

— Я… я прошу прощения за свои дерзкие слова, миледи.

— Хорошо, — я вдруг решилась, — Пошли.

— Прямо сейчас? — удивился он.

— Да, а что?

— Дождь… — он кивнул на окно.

— И что теперь? Он, может, тут вечно будет! — я резко повернулась, наступила на юбку, и чуть было не упала. Восстановив равновесие, я посмотрела на Атли:

— Штаны и сапоги мне достать сможешь. Желательно новые.

— Да, а зачем вам? — парень окончательно растерялся.

— Добраться живой до конюшни. Давай, неси побыстрее.

Он кивнул и припустил по коридору. Примерно через четверть часа он вернулся, неся аккуратно сложенные штаны, действительно новые, и сапоги. Я тоже не теряла времени зря, обрезав одну из двух имеющихся у меня ночных рубашек. Завершив свой наряд жилетом, подбитым мехом, я почувствовала себя гораздо комфортнее, хотя, несмотря на плотную шнуровку, сапоги были великоваты. Обрести свободу движений было настолько восхитительно, что я даже начала фальшиво насвистывать какой-то мотивчик. Атли удивленно покосился, но промолчал. Поскальзываясь на каменной брусчатке двора под моросящим дождем, мы подбежали к зданию конюшен. Ореол запахов окружил меня, отбрасывая назад, в мое детство: терпкий запах слегка намокшего сена, сладковатый запах навоза, и ни с чем не сравнимый запах лошадей… я впервые за многие годы вздохнула полной грудью, чувствуя как счастье медленно наполняет меня. Лошади… всю жизнь я бредила лошадьми. Все девочки играли в куклы, я же собирала фигурки лошадей. Потом — несколько действительно счастливых лет в школе олимпийского резерва. И потом вдруг наступила взрослая жизнь… Мне пришлось выбирать, и я вычеркнула их из своей жизни, предпочитая забыть, словно их никогда и не было. Лишь немногочисленные фото и кубки напоминали мне о том времени, когда я была действительно счастлива.

— Что стоишь? Пойдем, — я улыбнулась парню и зашла в конюшню. Лошади удивленно насторожили уши. Они стояли в два ряда в открытых денниках, привязанные к металлическим кольцам, вбитым в стены. Из глубины раздалось гневное фырканье жеребца.

— Эй, вы куда? — злобный маленький тролль выскочил на нас из тьмы денника. Я инстинктивно отшатнулась, затем сообразила, что это всего лишь человек. Мохнатые брови и очень длинные руки делали его похожими на гориллу.

— Это Брин, главный конюх, — шепнул мне Атли, я кивнула.

— Добрый день! — вежливо поздоровалась я. Брин прищурился, всматриваясь в меня своими почти бесцветными глазами, затем удивленно моргнул:

— Миледи? Вы? Но… — он недоуменно рассматривал мой наряд.

— Мы тут зашли э… с лошадью пошептаться, — сообщила я, — Не возражаете?

— Это честь для меня, — Брин с достоинством поклонился, — Прошу!