Кельтский крест

— Скажите, вы когда-нибудь видели свое лицо, когда садитесь на лошадь?

Тонкие длинные пальцы едва касались моей кожи. Тепло его ладони обволакивало мою кисть.

— Вы когда-нибудь видели себя со стороны в этот момент? — настойчиво повторил он, всматриваясь в мое лицо. Я вздохнула, пораженная скорее его прикосновением, чем вопросом. В моей памяти всплыли многочисленные записи тренировок и выступлений: пот застилает глаза, взгляд устремлен между ушей лошади, ноздри раздуваются, дыхание вырывается через рот, губы шепчут «не могу, не получается», пока тело действует по приказу тренера.

— Я догадываюсь, какое оно, — пробурчала я.

— Оно светится изнутри, — пробормотал он, обращаясь скорее к себе, чем ко мне. — Какой мужчина может вытерпеть это?

Я смотрела на него. Серый омут его глаз бережно подхватил меня, и мягко закружил, позволяя полностью растворится в нем, отдаваясь первобытной силе полета. В этой силе я чувствовала все: мощь северных ветров, безмолвие серо-розовых слоеных скал и торжество белых волн изумрудно зеленого моря. Меня переполняло пьянящее торжество летнего воздуха и величие волн, свобода этого полета, безграничное серое небо над головой, так напоминающее его глаза. Полет закончился так же внезапно, как и начался. Я вновь оказалась сидящей на лавке в кухне, счастливая и опустошенная после этого безумия. Десмонд, улыбаясь, смотрел на мое разочарованное лицо.

— Близится утро, — он кивнул на дверь. Я прислушалась. Замок начинал пробуждаться. Где-то в его глубине слышались первые шаги, приглушенные разговоры и скрип дверных петель.

— Первым всегда просыпается старый Олаф. Шаркая своими больными ногами, он спускается, чтобы погасить факелы в коридоре, — Десмонд, держа мои руки в своих, будто рассказывал мне сказку, — Затем наступает очередь сестер Бригитты и Берты — им надо приготовить завтрак для всех. Вместе с ними просыпается муж Берты Лутдах — ему ведь кроме него кто поможет его жене наносить воды на кухню, затем наступает очередь Гарета. Он умывается, приводит себя в порядок, и идет в комнату к пажам, чтобы лично проследить, что все мальчишки встали и приступили к своим обязанностям. Пажи разбегаются прислужить рыцарям. Как правило, самый смелый из них будит Алана, который всегда жутко ругается. Самой последней пробуждается Агнесс. Она долго нежится в своей кровати, поправляя кудри, чтобы встав, полюбоваться своим отражением заспанной красавицы…

Он рассказывал так, что я воочию видела и старого уже давно седого Олафа, кто всю жизнь посвятил сужению в замке и не мыслил своей жизни без него, потирая украдкой поясницу, он бредет по коридорам замка шаркающей походкой. Бригитта и Берта торопливо бегут на кухню, на ходу поправляя одежду. Тяжеловесный Гарет с грустью смотрит на нового пажа — семилетнего мальчишку, чьи золотистые кудри рассыпались по подушке. Мальчик очень напоминает ему его племянника в детстве. Еще миг — и он сурово крикнет этим всем мальчишкам встать, но сейчас он дает им небольшую поблажку, пусть досмотрят свои еще детские сны.

Женская фигура, завернутая в плащ, украдкой выскальзывающая из дверей спальни Алана, который спал крепким сном, широко раскинув руки. Чернокудрая красавица Агнес только заснула, всю ночь ворочаясь в мечтах о Филиппе. Виновник ее бессонницы, уже спозаранку крутящийся у полированного листа железа, используемого вместо зеркала, чтобы живописно разбросать свои локоны по плечам. И сам хозяин замка, каждое утро будто вор пробирается на кухню, чтобы побыть в одиночестве…

Сейчас он сидел напротив меня, с мальчишеской проворностью доедая то, что лежало на тарелке. Я в изумлении посмотрела на него:

— Но ведь стоит только приказать…

— Гарет никогда не оставит меня одного, да и приказывать эээ… надоедает, — он допил из кружки и поставил ее на стол.

— Именно поэтому приходится красться по коридорам и воровать лепешки из собственной кухни?

— Они все равно оставляют жертву духам замка!

Его веселье заразило и меня:

— То есть, сегодня мы объедаем духов замка? Не боитесь, что разгневаются?

— После вчерашнего вина, оставшегося в моем кубке, они не в обиде.

— Они просто мучаются с похмелья!

— Может быть… — посмеиваясь, сказал он.

— Вы не верите в духов замка?

— Почему же… верю, только не думаю, что они едят лепешки, зато Берта в этом уверенна! — он встал и протянул мне руку, — Пойдем, нам пора.

С секунду я смотрела на него. Рассветные сумерки сгладили резкость его черт, серые глаза обсидианом блестели на белой коже. Красиво очерченные губы подрагивали в улыбке. Волосы по обыкновению падают на лоб. В рубашке и штанах он напоминал скорее мальчишку, чем властелина. Мне захотелось откинуть непокорные пряди с его лба и разгладить морщины на лбу, вместо этого я просто протянула ему руку, вновь наслаждаясь ощущением того, как теплые пальцы сжали мою ладонь. С секунду мы просто стояли, затем герцог подмигнул мне: