Кембриджский затворник

— Времени мало, конечно, но я успею.

Тяжелый джип, не спеша преодолев последние метры гравийной дорожки, остановился у парадного входа. Фрэн ощущала одновременно и радостное возбуждение, и какой-то неосознанный страх.

Одежда, в которой она всегда чувствовала себя уверенно и которая была хотя и не новая, но высокого качества, сейчас не удовлетворяла Фрэн, не нравилась ей. Она чувствовала себя стесненной. Как крыса в капкане — в этом свитере с высоким воротником, подпирающим подбородок. Дурацкие брюки царапают ноги. Прическа какая-то тугая, тянет. Хотелось вытащить все шпильки и помотать головой, чтобы лоснящиеся черные волосы упали на плечи волнистым каскадом.

— Ну вот и приехали! — Сэм повернулся к ней и увидел раскрасневшиеся щеки, смущенное лицо. Отчего бы это? Может, сексуальное возбуждение? Как и у него…

— Вы всегда зачесываете волосы наверх? — спросил он ни с того ни с сего.

— А что? Вам не нравится?

Глупо, наверное, но ему хотелось ответить именно так — да, не нравится. Объяснить, что он не будет спать ночами, пока не почувствует, как се шелковистые волосы касаются его голой груди.

— Я думаю, лучше будет, если распустить, — сказал он вслух.

Какое ей дело до мнения Сэма? Но почему-то пальцы Фрэн сами собой коснулись одной из шпилек на затылке.

— Значит, вы не одобряете мою прическу?

— Не очень.

— Ну, продолжайте, что вам еще не нравится? Нос, может быть, или подбородок?

«Не спрашивай его больше ни о чем, Фрэн!» — прикрикнула она на себя. Сэм помедлил с ответом.

— Да нет, только прическа. Распущенные волосы очень красивы. Когда женщина распускает волосы, это символизирует, что все запреты сняты.

Сэм не понимал, что с ним происходит. Еще немного, и он при ней не сможет вылезти из машины. Тогда Фрэн действительно поверит словам Рози, что он кобель и в голове у него один секс.

— Давайте зайдем в дом, — сказал он изменившимся голосом. — Я покажу вашу комнату.

Фрэн ощупью нашла ручку, открыла дверцу и неловко выпрыгнула из машины. Она старалась не думать о том, что сказал Сэм. Все понятно. Игнорировать сильное сексуальное влечение, которое было между ними, считать, что этого нет и не может быть, — глупо. Как все-таки здорово, что его мать приезжает завтра! С ней будет спокойнее.

Комната с низким потолком была обставлена по-деревенски. Чтобы войти, приходилось наклонять голову. К тому же спальня располагалась на первом этаже.

— Я подумал, что лучше будет, если ближе к кухне.

— Ну что ж, правильное решение.

Сэм нахмурился. Он воспринял ее слова как стремление находиться подальше от него, чем дальше, тем лучше.

— Я поселю мать в самую большую гостевую комнату, а сестер — в две другие. Остается одна спальня, для меня. — Он сделал над собой усилие, чтобы голос звучал ровно, без сексуальных ноток. — Не хочется мне перебираться из собственной кровати, пусть даже на два дня.

Он ничего больше не сказал, но ей стало ясно, как будто он прокричал во все горло: у нес есть выбор, где спать…

Симпатичная это была комната. Простая. Беленый потолок, мебель темного дерева. На стене несколько вышивок в рамке. Над изголовьем кровати — вышивка побольше, изображающая подсолнухи.

Фрэн начала вытаскивать из сумки одежду, аккуратно раскладывать белье в отделениях платяного шкафа.

Что же с ней такое происходит? Она в долгу у Сэма, поэтому и приехала сюда. Он явно старается показать ей, что не очень-то сексуально озабочен. Так почему же все, что они говорят, звучит так, будто они ждут не дождутся, как бы прыгнуть в объятия друг другу, сорвать одежду… Неужели это то самое, что называют животным инстинктом?

Пока она раскладывала вещи по полкам, Сэм готовил на кухне чай. Зазвонил телефон, и он с облегчением снял трубку, чтобы оторваться от кухонных дел, а заодно и от непроизвольного подглядывания за Фрэн, особенно когда она нагибалась.

— Алло!

— Привет, Сэм! — послышался поставленный голос. — Это ты? — Звонила Мэдди, младшая сестра. Актриса, как и мать. Все называют ее Мадлен Лок-харт, не иначе.

— Конечно, я! Кто же еще? Я здесь живу. Кто, кроме меня, может взять трубку?

Мэдди говорила так тихо, почти шепотом, что ничего нельзя было разобрать. «Мммммммм… нгггптг… мммммм…»

— Мама с тобой? Рядом с телефоном? — Нет.

— Так говори нормально! Почему ты шепчешь? Я ничего нс могу понять. Что случилось?!

— Ничего нс случилось! Я звоню, чтобы узнать, где мы встречаемся на день рождения мамы. Ты такой скрытный, никому ничего не говоришь. К чему весь этот туман?

— Ну-у-у… я хочу устроить… домашний день рождения, — проговорил он неуверенным голосом. — Посидим у меня дома.

— У тебя дома?! — взвизгнула вдруг Мэдди в полный голос. — Ты имеешь в виду, не в ресторане?!

— А что плохого? Дома чувствуешь себя гораздо свободнее.

— О-о-о, Сэм, ты такой легкомысленный! Сам ведь даже яйцо нс сможешь сварить, не говоря уж о чем-то еще. Как ты живешь так долго один, я не понимаю.

— Я см простую пищу. Впрочем, не знаю… Может, я действительно легкомысленный! Мне хочется дома.