Кембрия. Трилогия (СИ)

Да. Немайн сидит на восточной стороне королевского круга. И это плохо, потому что столы вот–вот начнут делить королей. Но это и вполовину не так плохо как то, что развели ювелиры и ткачи. Гильдии, женская наполовину и женская поголовно!

Голоса громкие, иные с тем серебром, что любой гам прошьет навылет. Немайн мгновение назад жалела, что сестра–римлянка плохо понимает по–камбрийски – теперь радуется. На востоке нарастает стремительный, неизобретательный, но ох и злой бабий лай. Хмель выплеснул то, что камбрийки привыкли прятать за достоинством воительниц, кровью и жизнью отвечающих за единое слово.

Начиналось с обычного – про руки, глаза да мозги, мол, такой не то, что уток сидовского станка – иглу костяную не доверить.

Выскочило – лютое, древнее. Времен, когда женщина была слишком слаба и слишком плохо вооружена, чтобы быть в состоянии убить другую. Дикое. И – римское! Изо ртов льется самое грязное и самое страшное, что только можно измыслить для поношения другой женщины – той, что назначена быть опорой дому, мужу и детям, хребтом семьи.

– Заткнись, порожний мех! Двоих мужей со света сжила – так и от третьего приплода нет… Тут не быки виноваты, коровенку надо под нож!

– Кто б говорил! Для меня без венчания и солененькое не в радость, а ты, сука течная, за труса вышла, что от походов под кровать хоронится – в которой ты с ухажерами кувыркаешься… И я–то не вру, примета есть: двойня от одного мужчины не урождается! А ты по зиме как раз двойню…

Немайн захотелось встать, пригрозить… Еще чуть – и перейдут грань, за которой неважно – действуют ли на пиру правила заезжего дома. Довольно одной вспомнить, что она не говорящий скот, а человек. Значит, воин, а всякий воин Камбрии знает слова, что на любом пиру, в важнейшем из заезжих домов не оставляют обидчику выхода и означают одно.

Поединок.
Не до победы, не до первой крови – до отрезанной головы побежденного!
Впрочем, лишь мужчины ограничиваются головой. Женщинам мало убить соперницу. Их обычай требует опозорить убитую – задрать платье, отрезать груди… Трофеи. В языческие времена их хранили – вместе с головой.
Немайн вспомнилась Анна. Теперь ученица, а когда–то чуть–чуть до взятия трофеев не дошло. Немайн скосила глаза вниз, на собственные прелести. Когда–то были бугорки, теперь холмы. Урок: иногда стоит меньше восторгаться чужим, которого себе не желаешь. А то можно и подарок получить. Трофей, который ни у кого отрезать не пришлось, но которым ученица и подруга гордится куда больше обладательницы.
Если бы в поединке всегда побеждал правый… но какая правда может быть в пьяной перебранке?
В рыжей голове мелькают варианты приказов. Свару можно прекратить… Но у гильдии есть глава. Лекарева Элейн. Славная женщина, с которой хорошо вести дела – и которая в состоянии держать в кулаке склочный длинноволосый народ.
И это она спокойно произносит половину роковой формулы – ровно до места, где должно стоять имя вызванной! За столом – тишина.

– Веселитесь, девочки, – голос ласков, взгляд холоден. – Веселитесь. Но каждая, кого я окликну по–имени до утра…

Вот именно поэтому глава гильдии – она. Последняя женская дуэль случилась в Диведе почти два десятка лет назад – и кто, думаете, на ней победил? Деловая хватка, ловко подвешенный язык, хорошие связи – все это влияет на выбор. Но власть, не способная при нужде опереться на страх – власть только по имени.

И все–таки самая опасная свара – за своим столом, за круглым. Короли не будут резать друг другу головы, ни прямо теперь, ни через неделю, на формальном поединке. Попросту – затаят.

Вот принц Рис мертвой хваткой вцепился в короля кередигионского, и считает уже не коров, коз и овец – каждую потоптанную травинку, каждый потравленный колосок. Клидог чует засаду… но не может отказаться от почести – признать славу. Но вот – финал:

– Так вы на соседей ходите оттого, что у вас флота нет. А флота у вас нет потому, что вы боитесь ирландцев!