Кембрия. Трилогия (СИ)

– Так воин – всегда помнит, что такое стражу нести. Лишь поэтому я не давала отдельных инструкций. Полагала, что они сами собой разумеются. Что ни ты, ни твои подчиненные в кошмарном сне не представят того, что совершенно посторонний человек будет говорить моим голосом!

Вот теперь – появилась растерянность. Капитан, кажется, уже понял, и попросту молчит, но здесь – Камбрия. Говорливые найдутся всегда.

– Как – твоим голосом? Своим голосом они говорили…

– Ты из тех, кто в карауле стоял?

– Я, леди сида.

На этом – вообще ничего, кроме волос до плеч, усов до подбородка да подвязанных ремешком коротких штанов. Рубахи нет, ноги босы. Почему нет? Тепло, палубу постоянно драят. Если и было что с собой в мешке или сундучке – пропало с кораблем. Осталось – могучие плечи и крепкие икры гребца, ясный лоб без морщинки. И – взгляд. Собака наоборот: «ничего не понимаю, но за словом в карман не лезу».

– Свои у них были голоса? Не мой? Не капитана? Ни слова тайного не говорили, ни грамоты не показывали с подписью и пальцем?

Качание головой. Спокойное:

– Нет. Зачем? Я их узнал, правильные люди… И почему не погнались?

Он не спрашивал, просто недоумевал.

– Правильные. Известные на реке. Отлично!

Немайн обошла моряка кругом. Да, и со спины вид рельефный, а уж когда шею поворачивает… Помотала головой. К делу, голубушка, к делу. Ни дать, ни взять, Екатерина Вторая к гвардейцу присматривается.

– И какое отношение имеет известность на реке к праву говорить моим голосом? Кстати, бывший капитан, вопрос и к тебе.

– Почему бывший?

– Командовать тебе уже нечем. Значит, вопрос – кто имеет право отдавать тебе приказы? Я. А прочей команде? Я и ты. Так почему какой–то известный на реке тип говорит от моего имени, и вы ему верите?

– Он не говорил от твоего имени, – сказал караульный, – он говорил, что ты купила груз.

– То есть передавал мои слова. Или, если я ему молча сунула деньги – действия. Отвечайте: имел ли поджигатель право взять мои слова или действия?

Караульный моргнул. Еще раз.

– Он не брал. Он сам сказал, своими словами. Басом!

– А почему ты его послушал? Или любой известный на реке человек может у тебя…

Немайн замолчала. Что можно взять с человека, у которого ничего, кроме штанов, нет? Да и штаны короткие. Вот!

– …ремень из штанов выдернуть и себе забрать?

– Так если бы забрать… А то же принес!

– Лучше бы чего забрал… – сказала Немайн. – Верно?

Вздохнула. Тем тяжелым, безнадежным вздохом, который жители Кер–Сиди переводят одним словом: «Убытки!» Корабль на нож – мена неравноценная.

До некоторых, кажется, дошло. Кто–то кивнул. Уши уловили несколько «Да», «Так», «Верно». Маловато, но сида запомнила – кто это сказал. Что ж, у этих людей будет шанс получить место на следующем корабле.

– Для того, – сообщила Немайн, – и существует такая штука, как устав. К примеру, римский устав гарнизонной службы, которым некоторые пользуются на суше… и отчего–то забывают, стоит ступить шаг на воду. А устав писан кровью, пожарами и прочими неприятностями, которые кто–то испытал до вас. Так что с сегодняшнего дня мои люди на реке будут служить, как на суше, и торговые – как военные. Кто позабыл, как это делается – не беспокойтесь. Вспомните. В Кер–Сиди, на Марсовом поле центурион вколотит. На этом – закончено. До свидания, добрые люди…

Опустила взгляд на руки, сжимающие улику. Дернула обоими ушами разом.

– Железо – дрянь. Не моя сталь…

Бросила наземь. Повернулась, зашагала к собственно «Голове». За ней потянулась дружина. Послышались незлые насмешки над ополчением, что забывает службу за полстражи после учения… Не то, что рыцари: всегда верны, всегда наготове! Морякам понятно – случись наоборот, и обратись сидово неудовольствие на дружину, сами бы не преминули подколоть рыцарство. Непонятно было другое: в чем оконфузились–то? Кто знал, что на мирной речке Туи нужно служить, как в походе или на страже стен?

Так задумались, что лишь один вспомнил о насущном и заорал в спину уходящей сиде:

– А жалованье?!

Немайн развернулась – вдруг, на месте, всем телом. Стало даже чуть страшно: люди так не могут. На лице заиграла улыбка. Ласковая. Почти…

– За то, что вы отслужили до пожара, все выплачу, за каждый день, за каждую вахту, и за тушение пожара тоже.

– Так это… а потом? Мы ведь не на срок наняты, а в кормление… Непрерывное!

Улыбка превратилась в оскал, показались клыки.

– В кормление от моего водохода. Как только вы займете на водоходе места по штатному расписанию, и жалование пойдет. Только – на этом самом водоходе! Другого у меня нет…

Снова – платье колоколом, башмачки – дробью. Словно и не было! Остается обсуждать свое невезение.

– Эх, друзья… Сида всегда сида. Своя, да чего у нее на уме – никак не поймешь!

И другое, пободрей.

– Ну, от этой вреда нет, только странности. Главное, денег до Кер–Сиди хватит, там всегда прокорм найдется.