Кенгуру в пиджаке и другие веселые рассказы

В тот день, когда Дзундзы приехали сватать нашу Лину, на ужин, как назло, готовили картофельное пюре. Естественно, в суете, бинтуя Аркашу, накрывая на стол, попутно отпихивая вывалянную в земле все еще мокрую Каролину, забыли прищепить Терентия. Он возился недолго, чтобы открыть свою клетку, — ровно столько, чтобы пюре чуть-чуть остыло. Терентий вылетел как раз тогда, когда опрокинули третью рюмочку за родителей, и чтоб был мир во всем мире, и мама разложила по тарелкам горячее — фрикадельки и картофельное пюре. Никто не заметил, как Терентий летает над столом, примериваясь, — он же маленький. Мамы обсуждали варианты свадебного меню, Аркаша беседовал с Линой, папа вдохновенно рассказывал папе Дзундзе, какая рыба на что клюет. Терентия засекла только я, но поздно… Попугай со всего размаху бухнулся пузом прямо в центр тарелки папы Дзундзы. Тот, вежливо кивая моему папе, обнаружил непрошеного гостя и сначала пытался незаметно вилкой спихнуть попугая. Но Терентий же не муха. У него вообще наш семейный характер: он не только настойчив, но и жизнелюбив. И тогда старший Дзундза смирился и наперегонки с попугаем стал поглощать салат и фрикадельки. Я завороженно следила, кому же больше достанется. Болела за Дзундзу — он явно проигрывал. У Терентия всегда был отменный аппетит. Наконец попугай наелся и, пригревшись в остатках пюре, вздремнул под разговоры. И Дзундза-папа аккуратно доел что осталось, деликатно возя вилочкой вокруг картофельного островка, где сидел осоловевший Терентий. К тому времени его увидели уже все, но, к моему удивлению, мама Дзундза, хоть и была учителем математики, искренне всплеснула ладонями и ахнула басом: «Какая прелесть!» Наша мама сидела с бледным вытянутым лицом и делала мне страшные глаза, чтоб я водворила Терентия в клетку.

Крик ужаса мы с мамой услышали одновременно, когда разливали чай, — Лина пошла в свою комнату за детскими фотографиями. Мама глазами приказала мне бежать и выяснить. Я побежала. Картина была ужасной! Каролина, наша болонка, чумазая, мокрая и счастливая, уютно свернувшись, спала прямо на пальто мамы Дзундзы — на новом красном пальто, небрежно брошенном в кресло.

Ой-ой-ой! И это было еще не все. Не все. Пальто — мелочи. Что пальто… Мы с Линой тихонько унесли его к родителям в спальню, а потом ночью Лина и мама вычистили его. Пальто — ерунда.

Страшное дело — мы забыли совсем о главном. Мы! Совсем! Забыли! Про кота!!!

Это была моя, и только моя, вина. Я обожала свою сестру. И искренне хотела ей счастья. И ужасно боялась, что ее не возьмут замуж за Аркашу из-за меня. Ведь папа сказал, что девушки — это такой товар, что надо отдавать, пока его просят.

Так вот, я прикормила уличного кота. И у него, у этого кота, появилась бессовестная привычка по ореху взбираться на окно нашей с Линой спальни. Обычно вечерами или позже он бродил по подоконнику туда-сюда, гремел жестью, подвывал и бодал головой стекло. Короче, те гости, которые оставались ночевать в нашей комнате, переживали по ночам незабываемые впечатления. (Если мы забывали их предупредить.) Комната-то была на втором этаже…

И вот, когда все уже улеглись спать, мама вдруг ахнула: кот! Мы забыли сказать им про кота. И именно в этот момент раздался грохот — кот вспрыгнул на подоконник. Мы — мама, папа, Линка и я — в пижамах столпились у двери наших гостей, прислушиваясь. Кот гремел, как каменный гость, но в остальном никаких других звуков не было: никто не кричал, не возмущался. Наши гости то ли замерли от страха, то ли потеряли сознание…

Папа спустился вниз во двор, чтобы позвать и покормить кота. А мы в жутком настроении разошлись по комнатам. Хуже всего было мне. Из-за меня Линка могла остаться старой девой и всю жизнь вязать синие чулки.

Утром я все проспала. Когда я проснулась, в доме пахло ванилью: на кухне мама Дзундза и моя мама пекли оладушки. Мама Дзундза что-то неторопливо рассказывала моей маме. Я пробралась в ванную — оттуда было удобно подслушивать: мама Дзундза рассказывала, как она познакомилась с папой Дзундзой и как они однажды поссорились на мосту и папа Дзундза повернулся и ушел. И тогда мама Дзундза закричала с моста во весь голос — а у нее был тот еще голос, — она закричала так, что ее услышал весь город. «Не покидай меня! — протрубила мама Дзундза. — Не покидай меня, Дзундза!»

И папа Дзундза остался. Навсегда.

И так мне это понравилось, что я вышла из ванной, побежала за учебником математики и попросила маму Дзундзу объяснить мне формулы сокращенного умножения, которые я не понимала и путала. И она объяснила терпеливо и очень понятно. И потом мы снова сидели за столом, и наш папа вместе с папой Дзундзой пели песню про «побежать за поворот», душевно и тепло.

Весной наша Линка вышла замуж и стала Дзундзой. Родители Аркаши в своем городе рассказывают, что они взяли девочку из очень хорошей, интеллигентной семьи. И добавляют, что они — то есть мы — очень любят животных. И что это хорошо о них, то есть о нас, говорит.

Любовь