Кенийские сафари

До обнажения мы доехали на верблюдах, а затем, разбившись на группы, пошли пешком вдоль красноватой гряды, вытянувшейся параллельно берегу озера Рудольф. Часа через три Ричард, нагнувшись, извлек из-под колючего куста огромный окаменелый слоновий зуб, а после полудня — череп саблезубой кошки.

— Я думаю, что значение наших исследований в этом районе даже не в том, что мы уже нашли здесь, хотя остатки древнейшего человека и его орудия очень важны для антропологов и археологов, — бережно разгребая камешки, скрывавшие череп, говорит Ричард. — Главное заключается в том, что наши работы на восточном побережье Рудольфа позволили наметить контуры грандиозного, незатронутого деятельностью современного человека района, скрывающего в своих недрах поистине бесценные для науки свидетельства о плиоценовой и плейстоценовой фауне. Сама природа создала этот клад, спрятанный на площади примерно в три тысячи квадратных километров. На протяжении долгой геологической истории уровень озера Рудольф неоднократно менялся; водоем то разливался, подобно внутриматериковому морю, то сокращался до современных размеров. Многочисленные вулканы вокруг озера извергали на его дно массу лавы и пепла, которые вместе с песком сносились реками и ветром и оседали толстым слоем на дно и превращались в ил. Когда с наступлением засушливых эпох озеро мелело и начинало отступать, в этот ил, как в естественную ловушку, попадало множество животных и человекообразных существ. Геологические пласты этого района — своеобразная книга древней истории земли и человека, и мы с отцом перевернули здесь лишь ее первую страницу. Еще более интересные открытия в этом уникальном районе, которые, возможно, произведут подлинную революцию в антропологии и палеонтологии, начнутся тогда, когда ученые, много ученых, примутся скрупулезно листать одну страницу этой книги за другой…

Бассо-Нарок значит «Черная вода»

За заливом Аллиа нагромождения туфов и расчлененные вековой эрозией холмы оттеснили тропу, идущую на юг, далеко от озера, в глубь вулканических полей. Ни селений, ни кочевников здесь нет, зато невесть чем питающееся зверье, особенно жирафов и пугливых ориксов, мы встречали очень часто. По утрам из-за гор на запад, в направлении озера, тропу перебегали десятки страусов. Завидев нашу машину, пугливые птицы бросались наутек, однако, выбирая наиболее удобный путь для бегства, они предпочитали именно дорогу. Птицы подолгу бежали перед машиной, не желая свернуть с тропы, а мы волей-неволей превращались в их преследователей.

Когда тропа поднималась на вершины холмов, с высоты всякий раз открывалось сказочное зрелище. Справа, за хаотическими нагромождениями туфов, темно-фиолетовых в лучах полуденного солнца, искрилось ослепительными бликами огромное озеро. При малейшем дуновении ветерка его беспредельную гладь покрывала мелкая рябь, и тогда каждая волна, каждая рябинка на воде, поймав солнечный луч, пускала веселые зайчики на черные скалы, нависшие над озером. Если по голубому небу бежали тучи, отбрасывая тень на воду, то ее окраска менялась, переливалась всеми оттенками — от бирюзово-синего до желто-зеленого. Но когда наступал штиль, а небо очищалось. Озеро успокаивалось, и его гладь, сливающаяся на горизонте с голубым небом, принимала цвет нефрита. Гигантская полированная пластина нефрита в оправе черных лав. Нефритовое море…

Никто до сих пор толком не может объяснить причины удивительного цвета воды в озере Рудольф, потому что еще никто никогда не исследовал этот гигантский водоем, занимающий площадь в 8500 квадратных километров и вытянувшийся с севера на юг в 220 километров. Из всех Великих африканских озер это было открыто самым последним. Лишь в 1888 году венгерские исследователи Ш. Телеки и Л. Хенель, привлеченные огромным «белым пятном» на стыке границ современной Кении и Эфиопии, с неимоверными трудностями пересекли с юга земли нилотов и вышли к нефритовому морю, назвав его в честь австро-венгерского принца Рудольфа. Единственная река, эфиопская Омо, имеет постоянный сток в это озеро, лежащее в одном из самых жарких районов мира. Компенсировать интенсивное испарение с огромной поверхности озера она, конечно, не может, и поэтому оно постоянно мелеет. Максимальная глубина семьдесят три метра — это очень мало для такого гиганта, превышающего по площади Иссык-Куль и Титикаку с глубинами 702 и 272 метра. Одновременно растет и его засоленность. Остается только удивляться, что озеро уже давно не превратилось в чашу с рапой. Скорее всего, этот внешне бессточный водоем, не связанный реками с океаном, имеет скрытый подземный сток, что помогает озеру «избавиться» от части солей, предотвращая полное и быстрое засоление. Однако вода озера уже не пригодна для орошения, да и для питья ее можно употреблять лишь за неимением здесь ничего лучшего. Очевидно, с высокой концентрацией солей уникального химического состава и связана нефритовая окраска воды.