Кенотаф

Поезд Кисловодск – Ленинград шел двое суток, этого времени оказалось недостаточно для перестройки настроения. Они приехали домой, всё еще пребывая в том фантомном мире отрешенности от реальных дел и забот. Фантом, однако, быстро рассеялся… Они съездили в Сестрорецк и забрали сына с няней домой. У Ольги начался новый учебный год в университете – впервые в роли доцента кафедры. На Семена свалился весь накопленный за месяц груз проблем в институте.

Выйдя на работу, Семен первым делом пригласил к себе секретаря парткома института Кирилла Николаевича, которого в свое время рекомендовал ему еще Иван Игнатьевич. Секретарь парткома доложил директору, что ряд сотрудников уволены в его отсутствие, поскольку оказались родственниками врагов народа. К счастью, сообщил он, в самом институте арестованных нет. Но в Военно-медицинской академии идут аресты – там среди профессоров оказалось немало изменников родины.

Семен охотно брал на работу бывших сотрудников академии, которые, как правило, были профессионалами высокого уровня. Теперь все они оказались на острие кампании по борьбе с троцкистским заговором в руководстве армии. Квалифицированных работников в сфере деятельности института вообще было мало. Теперь ряд проектов придется отложить или урезать – их некому выполнять. Семен пытался с ходу найти решение свалившейся на него проблемы – ведь он собирался договориться в Наркомате здравоохранения о расширении работ института, у него были конкретные планы неотложных исследований. А теперь получалось, что это невыполнимо из-за потери работников. Секретарь парткома говорит, что у нас незаменимых нет, но Семен-то знал, что есть… Он пока не видел выхода, он искал приемлемое решение…

После обеда секретарша принесла директору документы на подпись. Первым лежало заявление младшего научного сотрудника Зои Владимировны Паниной с просьбой об увольнении по собственному желанию. В нижнем левом углу заявления с надписью «Согласовано» стояли подписи секретаря парткома и председателя профкома института. Семен собирался поручить Паниной разработку новых тестов по оценке влияния виброакустических факторов на производительность труда в текстильной промышленности. – В чем дело, почему Панина увольняется? – спросил он секретаршу.

– Не знаю, – ответила она, – говорит, что по семейным обстоятельствам.

– Вызовите ее ко мне, – приказал Семен.

Панина выглядела расстроенной и неуверенной.

Семен спросил:

– Зоя Владимировна, почему вы увольняетесь? Вам не нравится ваша работа или что-то еще не устраивает? Вы же знаете, я собираюсь поручить вам исследование в вашей профессиональной области, а вы увольняетесь…

– Нет-нет… Я всем довольна, но у меня семейные обстоятельства, – поспешно объяснила Панина.

– Не смею вмешиваться в ваши семейные дела, но хочу понять, чем ваша работа в моем институте мешает семейному благополучию.

– Не мешает, но я должна уйти…

– Когда я работал в Академии, то был знаком с вашим отцом, профессором Паниным, замечательным специалистом. Припоминаю, что мы с женой однажды были у вашего отца дома. Вы советовались с ним по поводу вашего решения об увольнении?

Зоя Владимировна внезапно всхлипнула и расплакалась, как ребенок. Семен пытался успокоить ее, дал выпить воды… Панина взяла себя в руки, вытерла слезы, вздохнула поглубже и довольно твердо сказала:

– Дело в том, Семен Борисович, что моего папу на днях арестовали. Я не хочу подводить коллектив и ждать пока вы вынуждены будете уволить меня как родственницу изменника родины…

– В чем обвиняют профессора? – спросил Семен после паузы, во время которой он отстраненно подумал, что ничему уже не удивляется.

– Не знаю, они ничего не сказали, просто увезли его… Дома был обыск, но они не объяснили, что ищут… Наверное, по статье о контрреволюционной деятельности, как и у других…

– Вы полагаете, что для ареста были основания?

– Какие там основания… Он ничем, кроме своей медицинской науки, не занимался и не интересовался. – Она снова всхлипнула. – Скажите, Зоя Владимировна, лично против вас органы госбезопасности выдвинули какие-нибудь обвинения?

– Против меня? Нет, ничего такого… Какие могут быть против меня обвинения…

– Вот что, Зоя Владимировна… Вы сейчас забираете свое заявление и идете работать. Я не могу удовлетворить вашу просьбу об увольнении по семейным обстоятельствам, потому что не вижу никаких реальных обстоятельств, препятствующих вашей профессиональной работе в интересах нашего социалистического общества. Против вас лично никто никаких политических обвинений не выдвигал, а с остальным позвольте компетентным органам самим разобраться.

– Спасибо, Семен Борисович, но…

– Вот с этим «но» позвольте мне самому разобраться. Идите, идите – у нас с вами много работы, у нас большие планы…

После ухода Паниной Семен вызвал секретаря парткома и сказал ему: