Кентарх

Михаил прикинул так и эдак, сколько они могут получить за полное воинское облачение, и решил, что выходит примерно его доля с трофеев. Жадность порождает бедность. А он не собирался нищенствовать, поэтому без тени сомнений и сожалений сделал вклад на будущее.

Правда, в византийском войске существует некая унификация, и вот так запросто напялить на себя восточный доспех не получится. Потребуется переделка. Но это не так уж и важно. Главное, что есть основа, из которой можно получить нечто приближенное к стандарту.

Кстати, самому Михаилу уже не раз намекали на то, что неплохо бы привести себя в подобающий вид и сменить кольчугу. Как ни странно, Кирилл на него не давил. Но неизменно указывал на необходимость этого, не забывая упоминать о скидке на нахождение в дальнем гарнизоне. Но ведь в трофеях у порученца есть чешуйчатый доспех. Памятуя о том, как именно он ему достался, Романов точно не собирался делать ставку на столь ненадежную броню.

Глава 18 Набег

– Господин! Господин!

Девчушка лет двенадцати выбежала из кустов прямо под ноги Орлика. Михаил тут же натянул поводья. Вроде шагом двигались. Но соплюхе много ведь и не нужно. Малость наддал, и здравствуй, попа, новый год. Мало что опрокинет, так еще, чего доброго, и покалечит.

– Сдурела! Ты чего под копыта бросаешься? – возмутился Романов.

– Простите, господин. Помогите.

– Тихо, девочка, – произнес спешивающийся воин Георгий. – Все хорошо, – увещевая, начал он подходить к ней.

У этого дома три младшие сестренки остались. Парень вообще, по сути своей, домашний. Но ничего не поделаешь. Собрала родня воина фемного войска, посадила на коня и вручила лук. Таковы условия владения землей, на которые они согласились.

Арсений бросал по сторонам тревожные взгляды. Извлек из саадака[27] трофейный лук и потянул стрелу. Одновременно с этим приблизился к Михаилу.

– Декарх, отдай приказ приготовиться к бою, – тихо произнес он.

– Зачем? – удивился Михаил.

– Посмотри на нее. Она от кого-то убегала. И это был не ухажер.

– Рано ей еще, – буркнул Романов и тут же повысив голос, но без надрыва скомандовал: – Приготовились к бою.

Хм. Надо бы сигналы придумать какие. Или спросить у Арсения. Может, на велосипеде уже давно катаются, а он его изобретать собрался.

– Что случилось, девочка? – наконец поинтересовался он у девчушки.

Георгий уже держал ее за руку, чтобы она не убежала. Но та не стала даже дергаться. Не будь она уверена в том, что это солдаты империи, то не выбегала бы к ним. С другой стороны, причина для этого должна быть достаточно веской. Все же военные во все времена имели двойственную репутацию, и дурное им приписывали с завидной регулярностью.

– Турки. Они утром напали на нашу ферму и всех угнали. А я убежала.

– Большая у вас была ферма?

– Десять мужчин.

Женщин и детей тут не считали. Как, впрочем, и повсеместно. Чего их считать, если податными являются только кормильцы. Они же и защитники. Но если мужчин было десять, то население фермы составляло порядка сорока человек плюс-минус. Вообще-то уже деревенька получается. И пусть в империи учитываются только мужчины, на невольничьих рынках продают всех. Даже для стариков имелась своя цена в две-три номисмы. Вполне достаточно, чтобы турецкие воины угнали в полон и их. Главное, чтобы те осилили путь.

И кстати, Михаилу совершенно непонятно, отчего учету подлежали только мужчины. Может, только они и являются податными, да только первыми покупателями таких невольников были вовсе не арабы или турки, а сам император Восточной Римской империи. Византийцы практиковали выкуп своих граждан. Причем всех. И стариков в том числе.

– А турок сколько было? – поинтересовался Михаил.

– Пятеро.

– Ты ничего не путаешь, девочка?

– Нет. Их было пятеро. Они убили дядю Ираклия и сына его Зосиму. Ипатий хотел убежать, но его поймали и сильно побили. А я спряталась в кустах. Потом они всех связали, разграбили дома, погрузили вещи на повозки и отправились туда. – Девочка махнула рукой, указывая в направлении турецкой стороны.

Пятеро. С другой стороны, волки и овцы. Чему тут удивляться? Хм. Вообще-то есть чему. Люди ведь живут на границе. И что же, в домах нет оружия и они даже не помыслили о защите? Двое попытались дать отпор, и тут же были убиты. Впрочем, чему тут удивляться? Крестьяне же.

И вообще власти никогда не были заинтересованы в том, чтобы население могло себя защитить. Это прерогатива государства. И вот тогда заходят в село пятеро ухарей и ставят всех в неприличную позу. И все это глотают. Потому что их приучили к тому, что защищать себя и своих близких себе дороже.