Кентарх

Мужчины, женщины, дети и старики. Кого тут только не было! Семьи держат вместе. Многие господа предпочитают выкупать родственников. Несмотря на развитое ремесленное производство, Восточная Римская империя в основе своей аграрная. А земле нужны крепкие хозяйственные руки.

Ромеи. Михаил полагал, что они взяли такое название не столько из-за того, что империя включает в себя несколько ранее независимых национальных государств. А в немалой степени из-за того, что она вбирает в себя представителей множества народов. Причем в таких количествах и такими темпами, что попросту не в состоянии ассимилировать их. Подумать только, средневековый Константинополь – город-миллионник! Просто кошмарная цифра, если вспомнить, что население крупнейших европейских городов едва ли превышает тридцать тысяч человек.

На этот раз семьи его не интересовали. Он не армия спасения. Правда, и долго бродить по берегу не пришлось. Много народу. Но не настолько, чтобы заблудиться. К тому же эти выделялись на общем фоне. Воины, взятые в бою. Без всякого сомнения. Эти без семей, сами по себе. И именно они-то ему и нужны.

– Здравия вам, люди добрые, – подойдя, поздоровался Михаил.

Ему, ясное дело, не ответили. Да оно и понятно. Не то положение у невольников, чтобы вести беседы да выказывать вежество. Опять же, плеть, она быстро учит не открывать лишний раз рот.

– Ромей, хочешь говорить, говори со мной, не с ними, – приблизившись, произнес на ломаном греческом один из половцев.

Михаил окинул его взглядом. Не иначе как хан или лицо, приближенное к нему. На это указывает богатый доспех и манера держаться. А золотые украшения, выставленные напоказ, говорят о том, что воин достаточно искусен. Это не бахвальство своим богатством. Это вызов сопернику, мол, желаешь получить все это, приди и попробуй убить меня. Таких вот франтов среди кочевников следует опасаться больше всего.

– Если ты не против, то я сначала поговорю все же с ними.

– Они сами себя не продают.

– И все же для начала я желаю поговорить с ними.

– Они принадлежат мне.

– Не спорю. Это твои невольники. Только ответь мне, ты их продаешь или нет?

– Продаю.

– Это хорошо. Но я их не куплю, если не поговорю. Или я пойду дальше.

– Хм.

Огладив подбородок с куцей бородкой, задумался половец. Но, как видно, никакого урона для своего самолюбия в пожелании ромея все же не усмотрел. Сделал приглашающий жест и, заложив большие пальцы за богато изукрашенный воинский пояс, сделал символический шаг назад.

– Благодарю тебя, – произнес Михаил.

Вежливость, она никогда не помешает. Поссориться и нажить врага даже на ровном месте проще простого. Но будет ли от этого польза? Вот в чем вопрос.

– Что же вы, люди добрые, не здороваетесь, коли к вам с вежеством? – поинтересовался Михаил.

– А к чему нам тебе вежество выказывать? – произнес один из пленников. Пусть и сидит, но видно, что высок и статен. Лет двадцати пяти. В полном расцвете сил. На плече повязка, но не кровавая. И коль скоро прошел долгий путь и еще не свалился, то наверняка дело уже к полному исцелению.

– Ну так хотя бы потому, что я к вам не как к скотине бессловесной.

– Эка важность!

– А ты на других глянь, – кивая в сторону снующих меж невольников ромеев, произнес Михаил. – Они не больно-то беседуют. Все больше зубы, как лошадям, смотрят да раздеться велят, дабы тело осмотреть.

– Есть такое дело, – бросив взгляд через плечо, произнес парень. – Здрав будь, мил-человек, – закончил он.

Его приветствие подхватили остальные. Вразнобой и без энтузиазма, но это уже результат. С мужиками было куда легче. С одной стороны, нет в них присущей воинам гордости. С другой, глава семьи не может не думать о домочадцах. А вот этих нужно обхаживать особо.

– Откуда в полон попали?

– Мы князя Романа Святославича вои. Союз у него с половцами был. Хотел стол отцовский забрать. Да не вышло. Перекупили басурман князья, так те его и убили. Нас вот кого побили, а кого в полон взяли.

– Слухами земля полнится. Значит, вы вои князя Романа и есть, – с явным неодобрением произнес Михаил.

– А вы кем будете, такие справные?

– Мы живем по другую сторону пролива, стережем границу ромейской империи. Живем своим укладом, и никто к нам не лезет. Пашем землю, растим детей, смотрим за стариками. Ну и граница на нас, чтобы ни один басурманский лихоимец на имперскую землю не прошел. Случается, и с ответным приветом к ним захаживаем.

– Хочешь зазвать нас к себе, а оттого и разговоры разговариваешь?

– Есть такое дело. Поначалу-то я набирал семейных и привычных к земле. Думал воинскому делу обучить.

– И?

– Обучил. Как смог и успел. Продыху нам ведь особо не дают. Из сотни мужиков тридцать пять в землю сырую легли, десяток увечные, более или менее годные к работе по хозяйству. Но кормить семьи мало. Нам еще и службу справлять потребно.

– И ежели ты нас выкупишь, то с нас служба ратная? – с интересом вздернул бровь парень.