Кентийский принц

Переехав к себе, со следующего дня начал заниматься с мечом, сначала потихоньку, а потом с каждым днем все больше и больше увеличивая нагрузки. Нашел у садовника дубовое бревнышко кило на сто и стал с ним бегать – надо же как-то восстанавливаться. Слуги поглядывали и перешептывались, потом как-то увидел в окошко, как конюх и дворовый парень пытались его поднять, а садовник стоял рядом и что-то им говорил. Подняли и тут же бросили. О чем-то поговорили, садовник покрутил головой, похлопал обоих по плечу и засмеялся, после чего все разошлись.

За время своего лечения и восстановления уделил время музыкантам, мы с ними начали готовить новую программу для свадьбы короля. С горем пополам мы с ними подобрали вальсы Ильи Шатрова «На сопках Маньчжурии» и Евгения Доги из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь». Помучиться пришлось достаточно, наиграть и то и другое я на гитаре смог, но с аранжировкой бились долго. Конечно, получилось не так хорошо, как хотелось бы, но получилось. Свадьба короля – это очень даже непростое событие, будут представители от всех правящих домов континента. Конечно, в свете новых событий пока не ясно, кто будет от империи и будет ли вообще. Но вот герцог Кантор будет с внучкой, то есть с Алексией, вот я хочу станцевать с ней вальс. Надо приучать общество к классике, вальс – это не дерганье ногами или постоянные поклоны под похоронную музыку, как современные танцы этого периода. Еще с королем решили одну стену зала, где будет проводиться празднование, полностью сделать зеркальной. Такого нет и долго не будет ни у кого, ну разве что отец, если решит, сделает, да еще я себе. А король хочет сделать свою свадьбу яркой, красочной и надолго запоминающейся. Так что я завтра отбываю в замок, здоровье наладилось, и мне кажется, что я стал еще сильнее и двигаюсь намного быстрее.

Скоро начнутся дожди, мне до сих пор непонятно, почему свадьбу решили проводить в такое неблагоприятное время года. Что у Даниса за тяга устраивать праздники в такую грязь и слякоть? Как-то быстро пролетело лето, за этими военными походами я и не заметил его. А ударят морозы – снова в поход, и в этот раз чувствую, война будет не шуточная. А я думал зимой заняться самобеглой коляской на паровом двигателе. И уже продумал конструкцию, но, по-видимому, не судьба – придется отложить до лучших времен. И для дороги будем делать только подготовку полотна: отсыпать, утрамбовать, а вот накатывать асфальт будем по весне. Ларт доложил, что дробилки работают, щебень готовят – и мелкой, и крупной фракции. Народ нанят, и потихоньку процесс идет, все учатся, хотя ведь укладывают же брусчатые мостовые и площади, а тут процесс не намного отличается.

В замке, как всегда, все бурлило и жило своей жизнью. Невдалеке расположился воинский лагерь, стояли ровные ряды палаток, и воины выполняли приемы с оружием. Даже сюда долетали крики сержантов и десятников.

Глава одиннадцатая

– Сколько ты собрал людей? – спросил Эльрик стоящего перед ним мужчину, лицо которого пересекал старый шрам, отчего вид он имел зловещий.

– Мой господин, люди еще подходят, и я думаю, уже сейчас их собралось тысяч двенадцать, кроме того, мы установили контакт с баронами, выступившими против короля. И они согласны присоединиться к нам, только просят начать побыстрее.

– Что у вас с продуктами? – задал очередной вопрос Эльрик.

– Все закуплено, часть получили со склада вашего высочества. Кроме того, мы возьмем пропитание с баронов и крестьян, подданных короля Тарнии.

– Да-да, и никакой жалости, все должно гореть и пылать, за любое неповиновение рубить головы, скажи воинам, я отпущу им все грехи, – говоря это, Эльрик покраснел, в уголках его губ появилась пена, и руки, а потом и все тело стала бить дрожь. Вдруг он замер, его взгляд затуманился, словно он увидел картину будущих разрушений и бойни.

– Когда ты будешь готов выступать? – вдруг прохрипел он.

– Мне надо полторы седмицы, еще не все вооружены, имеют брони, надо хотя бы в кожаные одеть.

– Хорошо, но не тяни, надо застать их врасплох они не ожидают, что мы отправимся, не дожидаясь окончания дождей. Вот возьми, здесь тысяча золотых, – и на стол, за которым сидел узурпатор, упал кожаный мешок с монетами. – Смотри, отчитаешься за каждый золотой, а теперь иди.

Когда за ушедшим закрылась дверь, узурпатор трясущимися руками достал из кармана камзола кисет и, высыпав из него на ладонь серого порошка, жадно втянул его носом. После чего откинулся на спинку кресла, его глаза закатились, рот приоткрылся, и из него на лацкан потекла струйка слюны.