Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года " Кёр-оглы")

— Кероглу в моих руках, — сказал Араб-Рейхан. — Стоит мне сделать знак — и минарет рухнет. Ты приехал освободить Кероглу. Так давай лучше не будем уничтожать наши войска. Сразимся сами на этой площади. Если ты одолеешь меня, пусть и Кероглу и все остальное будет в твоей воле. Делай, что хочешь. Если одолею я, тут уж дело мое, как захочу, так и поступлю.

Посмотрел Эйваз на Араб-Рейхана, поднял голову, посмотрел на Кероглу и, повернувшись, увидел, что Хури-ханум пришла, стала на площади и смотрит на них. Казалось, весь мир пошел кругом перед глазами Эйваза. Испустив боевой клич, прошелся он по площади.

Кероглу смотрел с минарета. Видит он, что Эйваз собирается схватиться с пехлеваном. Кероглу хорошо знал силу и повадки Араб-Рейхана. Знал он, что Эйвазу с ним не справиться и крикнул что было силы:

— Эйваз, не начинай боя. Если он игид, пускай сразится со мной.

Но какое там! Эйваз не услышал ничего, и крикнул снова тогда Кероглу:

— Послушай, Эйваз, пусть минарет рухнет, со мной беды не случится. Не бойся, пускай делают, что хотят!

Но разве Эйваз слышал что-нибудь? Обратился он в разгоряченного львенка, кусающего цепь. Пройдя вкруг площади, остановился он перед Араб-Рейханом и запел:

Коль смел ты бой начать, паша, —
Теперь сразимся — ты и я.
Узнаешь силу ты мою,
Теперь сразимся — ты и я.

Возьму я пику, нравом крут.

Пусть должное нам воздадут.
Лицом к лицу мы встанем тут,
Теперь сразимся — ты и я.

Считаю глупой речь твою.

Знай, я тебя сражу в бою
И кровь твою мечом пролью;
Теперь сразимся — ты и я.

Друзей я должен отличать

От недругов — не мне ль бежать?
Хочу я нынче бой начать —
Теперь сразимся — ты и я.

Эйваз я, смело я стою.

Сердца я злые разобью.
Ты ж — покажи себя в бою —
Теперь сразимся — ты и я!

Окончив песню, Эйваз пустил коня. И Араб-Рейхан пустил своего коня. Увидел Кероглу, что тут уж ничего не поделаешь, издал боевой клич и пропел:

Когда на Дурата садится Эйваз —
Птицы в небе летать не должны.
Все, кто в час поединка к нему попадут, —
На колени пред ним стать должны.

Налетит на врага — тот не кажет лица,

В город вступит-разрушит его до конца,
Ханы падают ниц: ведь удар храбреца
Храбрецы отражать должны!

Он отважен — в глазах его блещут огни,

Перед тем, кто изведал тяжелые дни,
Кто прошел и Шаму, и Мисру, — лишь
               одни
Смельчаки устоять должны!

Словом, Араб-Рейхан и Эйваз схватились. Дротики и булавы не привели ни к чему. Взялись оба за мечи. Мечи переломились и выпали из рук, подняли они пики, пики не помогли, тогда, сойдя с коней, схватились они врукопашную.

Точно змеи обвили они друг друга. Словно плугом взрыли всю площадь. Эйваз еще юный, не успевший узнать всех уловок, и Араб-Рейхан, старый пехлеван, побывавший во многих переделках. Как говорят, в пехлеванской науке для него не осталось ни одного темного уголка. Многих прославленных богатырей одолел он снискав тем и себе славу.

Улучив минуту, схватил он Эйваза за плечо и стиснул жилы. Потемнело в глазах у Эйваза. Весь мир закружился перед ним. Увидал Кероглу, что Эйваз пропадает. Не выдержало сердце его. Крикнул Кероглу так, что содрогнулись горы и скалы, и пропел тогда он:

Жизнь и душа моя, Эйваз
Взгляни, не опуская глаз,
Чтобы в сердца друзей сейчас
Вошла печаль — не допусти!

Потом обернулся к стоящей на площади Хури-ханум и пропел:

Стоит она, как горный хан,
И смотрит, смотрит как султан.
Как хищный сокол, сквозь туман,
В бой, где сверкает сталь, — пусти.

Клинок сверкает впереди.

Закрыты другу все пути.
Я Кероглу, чтобы в груди
Была печаль — не допусти.

Слова Кероглу словно влили силы в Эйваза, и он вырвался из рук Араб-Рейхана.

Восторженные крики удальцов понеслись к небу. Прошелся Эйваз вокруг площади и пропел: