Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года " Кёр-оглы")

— Если я молча и тихо поеду своей дорогой, тогда буду я не Кероглу, а Хамзой. В чем тогда разница между нами?

Хамза опустил голову.

— Ну, не обижайся. Скажи сколько выходов из крепости?

— Пять. Ты все-таки поспеши выбраться отсюда, пока войска не заняли горные проходы. Не то тебе придется туго.

Распрощался Кероглу с Хамзой, пришпорил коня, очутился Гырат прямо на площади и остановился посредине.

— Эй, ты, ашуг! — крикнул Хасан-паша. — А ну, пусти коня по площади, я погляжу, как он скачет.

Кероглы раза два проскакал по площади из конца в конец.

— Ашуг, ты оказывается, и славный наездник, — сказал Хасан-паша. — Лихо умеешь ездить!

Кероглу ответил:

Не мели ты вздор, Хасан-паша.
Силы у меня большие есть.
Глаз не отводи и погляди:
У бойцов мечи стальные есть.

Спустятся они с высоких гор,

Ждет в бою противника позор.
Силе и отваге — здесь простор,
У меня бойцы лихие есть.

Не трусливым я рожден и сам,

С Ченлибеля я примчался к вам.
Не поверит Кероглу словам,
Хитростей в запасе много есть.

Оставим Кероглу на площади, послушаем о Хамзе. Бросился Хамза к окошку Донии-ханум и начал звать:

— Дония-ханум, ай, Дония-ханум!

Подошла та к окошку и спросила:

— Ну, что такое?

— Давай муштулуг! [99]Пришел звать тебя на свадьбу твоего отца.

— Что болтаешь? Что еще за свадьба!

— Свадьба твоего отца. Сейчас начнется. Утром была наша свадьба, а сейчас свадьба Хасан-паши. Взгляни на площадь.

Взглянула Дония-ханум на площадь и видит: посреди нее на Гырате сидит какой-то молодец.

— Послушай, Хамза, кто это?

— Дония-ханум, наконец-то и это твое условие выполнил. Положу-таки я свою плешивую голову на твою беломраморную грудь. Это Кероглу, понимаешь, Кероглу!

Сначала Дония-ханум не поверила. Но посмотрела еще раз, видит, клянусь аллахом, всадник скачет по площади так, что диву даешься. Повернулся он к Хасан-паше и запел:

Мурадбейлинцами нас всяк зовет.
Храни отвагу в битве, в час невзгод.
Родится у игида сын — и вот
В глазах врагов он великаном станет.

Взберусь на гору выше всех хребтов.

Ограблю толстосумов я, купцов.
Веселый пир начну — уж я таков, —
Истрачу тьму туманов — так и станет.

Я крикну «Гей!» — услышат голос мой.

«Гой», — крикну я, — откликнутся на «гой»
Богатыри — медведь и волк — со мной.
Приду — и город бездыханным станет.

Только Кероглу запел, один из пашей нагнулся к уху Хасан-паши и шепнул:

— Хасан-паша, хоть казнить меня вели, как хочешь назови меня, но что-то твой, ашуг не по душе мне. Сдается мне, что это один из ченлибельцев. Да я почти готов поклясться, что это сам Кероглу.

Казалось, Хасан-пашу растолкали и подняли со сна. Вздрогнул он и поднялся.

— Да нет же. Неужто мы оказались такими дурнями, что он мог придти и так ловко обвести нас вокруг пальца.

— Хасан-паша, поверь мне! Это Кероглу. Пошли кого-нибудь, позови Хамза-бека и спроси у него.

Тотчас призвали Хамзу. Хасан-паша спросил:

— Эй, Хамза-бек, посмотри, не Кероглу ли это?

Знает Хамза, раз сидит Кероглу на Гырате, теперь и сто Хасан-пашей ничего с ним не сделают. Нарочно поднес он ладошку к глазам, всмотрелся и крикнул, что было мочи:

— О, да обрушится дом ваш, кто же это, если не сам Кероглу? Кто дал ему коня?

Потемнело в глазах у Хасан-паши. Тотчас же приказал он своим военачальникам занять горные проходы и дороги.

Войска пришли в движение. Видит Кероглу, что войска заняли одну из дорог. Повернулся он к Хасан-паше и спел:

У крепости — сказал гонец, —
Есть пять дорог, — но где дороги?
Я кликнул клич, пошли войска.
Свободны мне везде дороги!

Кероглу поскакал ко второй дороге, но войска паши и там преградили ему путь. Обнажил Кероглу египетский меч и ринулся в самую гущу. Сразил там одного, тут — пять, здесь — десять, пятнадцать, — рассеялось войско. Пустил Кероглу коня. Да туго пришлось ему. Дорогу нарочно усыпали камнями. А с крепостных башен так и сыпят на него стрелами. Поворотил он коня, снова вернулся на площадь и спел:

Стрелок пошлет стрелу, суров,
И многих обагряет кровь.
Теряет гвозди от подков
Гырат, кремнисты те дороги.